из плана № 1), где были выявлены, и в особенности точку, где они ожидали (Семашко) в один из дней от 36 до 48 часов, и где приблизительно гренадер рыскал из стороны в сторону. И вот всё это должно срочно узнать от Ливски. Так же важно, чтобы никто не знал в точности цели нашего предприятия, выявить, что Семашко не получил от гренадера, но история с Ливски является важной для облегчения поиска местечка специально отмеченного на карте № 1. Карта № 2 будет выдана офицерам, действующим совместно с Ливски, с целью привлечения их внимания ко всем приметам, кроме того, им необходимо подтвердить все, что отмечено на карте.
3. В том случае, если Ливски не удастся отыскать либо он уже не существует, это вызовет большие сложности, но я полагаю, что с поддержкой правительства по этой диспозиции ничего не помешает успешно завершить поиски. В этом случае только работа офицеров продолжится несколько дольше, но я полагаю, что расположение местных примет в таком порядке слишком определенно, чтобы если оно существует в природе, можно снова местечко обнаружить. Все зависит от усердия офицеров и пунктуальности исполнения ими поручения.
4. Этих трудностей не произойдет, если перед началом поисковой инспекцией кого-нибудь послать (по почтовой трассе), чтобы сделать необходимые поиски и, будет лучше, если этому надёжному порученцу доверить карту № 1».
* * *
Только теперь, когда стало примерно ясно общее количество спрятанного неким гренадером золота, сразу же возникло непреодолимое желание уточнить, сколько же это будет в привычных для всех россиян американских долларах. Но никто из нас даже приблизительно не мог сказать, сколько весил упомянутый в письме наполеондор. Пришлось идти на поклон к соседу, который имел компьютер с выходом в Интернет и поискать сведения о французских золотых монетах в Сети. И то, что мне удалось узнать, тут же вдохновило нас необычайно.
– Один наполеондор, – заявил я при следующей встрече прямо с порога, – весил 9,45 грамма! Так что нам будет довольно легко высчитать, за какой добычей охотился наш полковник.
– Прекрасненько, – неподдельно обрадовался Воркунов, оборачиваясь в сторону высунувшейся из дверей кухни Натальи, – где у нас калькулятор?
Схватив немедленно вручённую ему вычислительную машинку, он плюхнулся на диван и вопросительно взглянул на меня.
– Семь бочонков, по пятьдесят тысяч франков, – начал диктовать я.
– Всего получается триста пятьдесят тысяч, – отозвался Михаил.
– Одна золотая монета имела достоинство в двадцать франков, – продолжил я его. Значит, делим всё на двадцать.
– Итог таков, – резюмировал мой друг. В оставшихся нетронутыми семи бочонках содержалось семнадцать тысяч пятьсот монет. Чистого же золота у нас получается не много ни мало, а сто шестьдесят пять килограммов! Очень неплохой куш, – небрежно отбросил он калькулятор в сторону, – не зря господин Бенкендорф столь активно поддерживал этот проект!
– И, тем не менее, они тогда ничего не нашли! – поддакнул я.
– Да, точно, – азартно подхватил он, – так что у нас есть определённый шанс. Вот только и тебе, дружочек придётся сильно мозгами пошевелить. Ты у нас путешественник опытный, можно сказать, тебе и карты в руки.
Про карты и путешествия это он намеренно сказал, с определённым намёком. Ведь если сам Михаил предпочитал по жизни малоподвижный образ жизни, то моя судьба сложилась иначе. Неутолимая жажда к разъездам и путешествиям обуревала меня с малых лет. А может быть…, преследовала? Не знаю, как точно сформулировать это понятие, но моя жизнь продвигалась таким образом, что постоянные разъезды по городам и весям были неотъемлемой частью моего существования с раннего возраста. Позже в студенческие годы я увлёкся байдарочным спортом и не упускал возможности посетить с компанией таких же бродяг очередную речку с камнями и корягами. Короче говоря, волей неволей я усвоил науку ориентирования в незнакомых местностях буквально на подсознательном уровне. И теперь весь предыдущий опыт мне следовало бросить на разгадку столь привлекательного кладоискательского проекта.
