– Нет, это не так.
– Так кто же ты?
– Я один из военачальников Махди.
– Да будет обширен дом твой, и да станут приятными посещения тебя.
Они выпили еще по стаканчику и Махди спросил:
– Бедуин, знаешь ли ты кто я?
– Да. Ты один из военачальников Махди.
– Нет, я не таков.
– Так кто же ты?
– Я халиф – повелитель верующих.
После этого бедуин завязал бурдюк и убрал его. Махди спросил:
– Зачем ты убрал вино, налей нам еще выпить.
– Нет, клянусь Аллахом из этого бурдюка ты больше не выпьешь ни капли, – отрезал бедуин.
– Почему? – удивился Махди.
– С каждым стаканчиком ты становишься все более важной птицей. Если ты выпьешь еще, пожалуй, назовешь себя посланником Аллаха, пророком. Поэтому я не решаюсь налить тебе более того, что налил.
Махди рассмеялся. В это время их окружила конница, свита халифа. Бедуин испугался, хотел бежать. Но Махди остановил его, сказав, «не бойся», и приказал щедро вознаградить его. Тогда бедуин сказал
– Свидетельствую, что ты говорил правду. Думаю, если бы ты выпил в четвертый и пятый раз, и стал бы хвастать и дальше, то выпутался бы из этого.
Махди так смеялся, что чуть не упал с лошади. И назначил пастуху кормление от казны. Так что, господин, если вы сразу назначите мне довольствие от казны, то я в отличие от бедуина легко поверю в то, что вы и есть повелитель верующих.
Рыжебородый вельможа с улыбкой выслушал рассказ и сказал.
– Ты, дервиш, несколько опережаешь события. Бедуин накормил и напоил халифа, и за это получил награду. А ты не только никаким добрым деянием не отличился в отношении меня, но еще и оскорбил моих родителей. Рассказываешь на площадях скабрезные анекдоты. Как ты посмел, как твой язык повернулся. Видно тебе надоело жить, и ты таким образом решил свести счеты с жизнью.
Слова, произносимые халифом, совсем не вязались с выражением его лица. Дервишу казалось, что он едва удерживается от смеха.
– Тебя следовало бы казнить там же. – продолжал халиф. – На площади в назидание другим, тем, кто слушал тебя. Но мои люди решили поступить по закону. Арестовали, отвели в тюрьму. Тебе будет предъявлено обвинение в оскорблении чувств верующих. Поскольку я повелитель верующих, посему в моем лице оскорблены все мусульмане. Так что отсюда ты прямиком отправишься на плаху.
– Но зачем же меня в таком случае привели сюда? – спросил дервиш.
Ответа не последовало, и он сказал.
– Если повелитель позволит, я скажу кое-что в свою защиту, в свое оправдание. Наверное, меня для этого сюда и доставили. Чтобы я объяснился. Позволите.
Сидящий на троне молчал.
– Если мы толкуем о законности и дисциплине, – продолжал дервиш, – то все обстоит не так как кажется. Дело в том, что анекдот, рассказанный мной, был вынужденным. Аллах свидетель, до этого я битый час рассказывал людям прекраснейшую сказку. Но чаша для подаяний была пуста. Чтобы не умереть с голоду, пришлось рассказать грубый анекдот. Он так всем понравился, что сразу посыпались монеты. А один юноша так сразу дирхем дал.
– И ты считаешь, что это оправдывает твою дерзость? – спросил халиф.
– Нет, повелитель, меня оправдывает другое. Этот анекдот не о вашем батюшке. Да упокоит Аллах его душу. И не о вашей матушке. Пошли ей Аллах долгие годы здоровья.
– Дервиш, тебе не удастся выкрутиться, – возразил халиф. – Соглядатай слышал, что ты говорил о халифе, то есть обо мне.
– Я говорил о Харуне аль-Рашиде, – заявил дервиш, – он тоже был халиф.
