Тайна кратера - страница 3

Мужчина снова попытался донести свою мысль, и на этот раз на лице первого офицера появилось выражение глубокого удивления. Он вдруг стал внимательно слушать. Затем он попытался ответить, произнося слова нерешительно и неуверенно, на что второй офицер снисходительно улыбнулся. Тем не менее, к всеобщему удивлению, он, казалось, уловил смысл ответа американца.

Лейтенант Ричард Вэнс был известен на службе как человек большой эрудиции, научными способностями и ярко выраженной склонностью к востоковедению. Он прекрасно знал иврит, а некоторые его сослуживцы даже утверждали, что он владеет древнеегипетским языком. Как бы то ни было, он определенно мог общаться с гостем своего корабля.

После нескольких минут беседы, оживленной с одной стороны и затихающей с другой, Вэнс повернулся к капитану и сказал с озадаченным выражением лица:

– Возможно, вы будете смеяться надо мной, но, если я не ошибаюсь, этот парень говорит на очень приличном финикийском или пуническом языке. Я немного порылся в обоих, насколько это вообще возможно в наше время, и довольно хорошо знаю иврит, который практически является диалектом финикийского или наоборот – одному Богу известно. Суть всего этого в том, что он приветствует нас в стране некоего Меррака и хочет знать, откуда мы прибыли, чтобы доложить своему хозяину. Я рассказал ему все, что мог.

– Спросите его, можем ли мы найти безопасную якорную стоянку ближе к берегу, – сказал капитан.

– Может быть, мы проследим за его лоцманом? Пусть это даже будет несколько коварно, – предложил Вэнс.

– Задайте вопрос, – отрывисто сказал капитан.

Вэнс покраснел и, повернувшись к мужчине в красном, долго говорил. Наконец, с помощью жестикуляции, его смысл стал понятен. Островитянин ответил, что вокруг мыса, откуда пришла его лодка, глубокая вода и хорошее дно, и что он сочтет за честь провести Сокола в безопасную и удобную гавань.

Предложение было незамедлительно принято. Обратившись с несколькими словами к команде своего судна, он сказал, что если корабль пойдет по их следу, то найдет то, что ищет.

После этого якорь был поднят, и Сокол, поставив только передние паруса, начал скользить по воде, взбитой в белую пену ударами мускулистых гребцов. Незнакомец не предпринял ни малейшей попытки покинуть палубу корабля, и его офицеры были избавлены от необходимости открыто задерживать его в качестве заложника обеспечивая свою безопасность и честность гребцов лодки. Однако он продолжал время от времени выкрикивать команды, направляя ход своего судна.

Вэнс перегнулся через нос и стал наблюдать за гребцами. Это были люди, ничем особенно не отличавшиеся от других рас Тихого океана и, несомненно, не имевшие никакого расового сродства со своим командиром. Ум лейтенанта был занят тем, что пытался сформулировать какую-нибудь теорию, которая объяснила бы присутствие подобного человека в таком месте.

Ричарду Вэнсу, исполняющему обязанности помощника капитана Сокола после смерти лейтенанта Хасбрука, шел тридцать первый год, он был среднего роста и телосложения, рассчитанного скорее на выносливость, чем на большую мускульную силу. Его черты лица можно было назвать скорее сильными, чем красивыми, хотя серо-голубые глаза, светло-каштановые волосы, развевающиеся на висках, и поникшие светлые усы делали его личность определенно приятной для всех, кроме его командира.

Капитан Натаниэль Френч был чем-то вроде солдафона – отличный офицер, как говорится, мастер на все руки, быстрый в действиях и несомненно храбрый. Однако ему не хватало всех тех лучших качеств человека, которые завоевывают и сохраняют уважение или привязанность. Его манеры были грубыми, и он презирал образование сверх того, что может быть необходимо для составления отчетов, ведения счетов и управления кораблем. Поэтому неудивительно, что он никогда не относился благосклонно к такому умнику, как Вэнс, чьим главным недостатком было то, что он слишком хорошо видел обе стороны вопроса, что позволяло ему принять одну из них с максимальной эффективностью, и то, что этот джентльмен стал первым офицером после смерти своего начальника, не смягчило неприязни капитана. Кроме того, неожиданная и несомненная польза, которую в нынешней чрезвычайной ситуации могла принести образованность Вэнса, была воспринята капитаном Френчем как прямое и довольно дерзкое возражение против его собственных всем известных взглядов на подобные вопросы.