Примерно такие или похожие мысли крутились в головах трех мужчин, но ни одного вопроса никто из них не задал: никому не хотелось показаться в глазах других невежливым, грубым или завистливым. На доброе утро Глебова все, как один, ответили вежливым кивком головы, не разжимая губ, как будто боялись, что с языка сможет сорваться доброе слово и омрачить приятную процедуру получения наследства.
В три минуты одиннадцатого дверь резко открылась и в комнату заседаний стремительно вошел нотариус Вунден, предпенсионного возраста высокий крепкий мужчина с зычным голосом. Он громко извинился за небольшое опоздание, сел во главе стола, обвел внимательным взглядом присутствующих, удовлетворенно кивнул головой. Нотариус открыл принесенную с собой папочку, достал оттуда запечатанный конверт, осторожно открыл его и тут же приступил к чтению завещания.
Каждое слово профессионал своего дела прочитывал медленно и понятно, чтобы потом ни у кого из завещателей не возникло вопросов – Ян Вунден умел ценить свое и чужое время. Прочтя последнее слово, он вложил листок завещания в папочку, еще раз обвел внимательным взглядом собравшихся и, не услышав ни одного вопроса, попрощался и вышел. Родственники умершей ошеломленно молчали и все, как один, смотрели на Глебова. Тот пытался казаться свободным и независимым, но у него это плохо получалось – он был обескуражен не меньше других. Наконец он встал и пошел к двери. Атмосфера недружелюбия нравилась ему все меньше.
– Стойте, молодой человек, куда? Может быть, объяснитесь, каким образом и почему наша тетушка завещала квартиру именно вам, ведь вы вообще не родственник и юридически не имеете права на наследство?
Вопрос был задан одним из присутствующих. Глебов от волнения даже не разобрал – кем именно. Впрочем, только этот вопрос читался на лице каждого, поэтому озвучившая его персона не так уж и важна. Ошарашенный владелец недвижимости неуверенно пожал плечами, накинул длинный ремешок небольшой сумки на плечо, нервно одернул теплый пуловер.
– Для меня, как и для вас, решение вашей тетушки является сюрпризом. Да, я не ее родственник, но почему она каждому из вас оставила по несколько тысяч, а мне целую квартиру, вам нужно спрашивать не у меня, а у нее. Хочу сказать Андреа спасибо за щедрый подарок. Если захотите подать на меня в суд – подавайте. Не думаю, что выиграете процесс, разве что время проведете в бесполезных склоках. Извиняться не буду, потому что не знаю, за что. Примите решение родственницы достойно. Желаю вам хорошей жизни!
Глебов пребывал в огромном волнении и не заметил, что вместо хорошей жизни пожелал присутствующим хорошей характеристики. Саша, хоть и говорил свободно по-немецки, не мог освободиться от русского мыслительного процесса и порой выдавал такие фразы, что собеседники не знали, как же реагировать на услышанное. Впрочем, почти всегда такие ситуации заканчивались смехом. Глебов никогда не имел в виду обидное, просто в очередной раз ему или недоставало словарного запаса, или от волнения он путал слова.
Так произошло и в этот раз.
Пока родственники переглядывались, правда, без улыбок, пытаясь правильно расшифровать последнее замечание и отыскать в нем коварный смысл, новый обладатель квартиры боком выскользнул за дверь. Глубоко в подсознании у него мелькнула мысль, что даже стены нотариата не смогут защитить его от явно ощутимой ненависти мужчин, у которых только что отобрали надежду на давно подсчитанные и рассчитанные деньги. Глебов был рискованной натурой, но любил оглядываться вокруг, чтобы не получить неожиданный удар в спину.
