В этот самый момент мне в волосы впились чьи-то кинжалоподобные когти.
– А-а! – взвилась я. – Караул! Убивают! Насилуют!
– Не кр-ричи, дурр-ра, – неожиданно раздалось в ответ. – Это же кладбище. Здесь мер-ртвые. Р-разбудишь.
От удивления я не нашлась что ответить. Села и уставилась на своего насильника…
…коим оказался здоровенный цветастый попугай.
– Чего уставилась? – Пернатый склонил голову набок и выпучил на меня свои огромные блестящие глаза.
– Да так, ничего, померещилось… – ошарашенно проблеяла я, отползая назад.
Зомби на королевском кладбище – это я понимаю, – а вот охамевшие птицы в круг моего понимания не входят.
Но нахал наступал.
– Ты что, некр-романт? – спросил попугай деловым тоном.
В темноте было видно плохо, но мне удалось разглядеть его ярко-синие вздыбленные перья и желтую маску на мордочке.
Ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть.
– Пор-расплодилось вас, некр-романтов, – посетовала птица, не переставая приближаться.
Я же уперлась спиной в ствол багряника и больше не имела путей к отступлению. Попугай не растерялся: быстрыми короткими шажками взобрался по сапогу и устроился у меня на коленке.
– Ты откуда здесь взялся? – Я, наконец, обрела способность говорить.
– Я здесь живу.
– На кладбище?
– На пр-рироде! – обиделся попугай.
– А что тогда набросился?
– Пр-ровер-рить, – щелкнул клювом пернатый.
– А у тебя еды случайно нет, раз ты здесь живешь? – поинтересовалась я, чувствуя, как в желудке начинает протестовать огуречная похлебка.
– Сейчас пр-ринесу, – откликнулась птица и, не успела я глазом моргнуть, взмыла в воздух.
Оставшись одна, я принялась прохаживаться между надгробий достопочтенных жителей острова – ровных и красивых, не то что на городском кладбище! – приглядывая жертву для магического ужина. Побег из тюрьмы начисто лишил меня сил.
И тут одно из надгробий со свежей травой привлекло мое внимание. Я наклонилась и, не веря собственным глазам, провела ладонью по гладко вытесанному граниту.
Непривычно короткая для королевской могилы надпись гласила: «Принц острова Туманов, Пер Четвертый». И дата.
Когда ж его успели похоронить?
– Ужин пр-рибыл! – раздалось откуда-то сверху, и в следующий момент что-то тяжелое свалилось мне на голову.
Я погрозила негоднику бананом и принялась снимать кожуру.
Глава 3
Шрам берет все, что плохо лежит
– И давно ты тут живешь? – спросила я у попугая, примостившегося на вершине одного из старых надгробий.
Если очень сильно напрячь зрение, можно было разглядеть имя несчастного правителя – король Слепой Охотник. Помнится, я что-то слышала о таком. Это не он, случайно, когда кто-то из прислуги наступил на его домашнюю крысу, снял со всех слуг кожу, а головы отварил и съел? Птица в раздумьях скривила клюв. И наконец выдала:
– Тр-риста лет.
– Гром и молния! Тебе что, и вправду триста лет? – Я чуть было не подавилась бананом.
– Нет. – Стеклянные глазки попугая издевательски заблестели. – Но это же так солидно звучит, ты не находишь?
Значит, он может знать, когда они хоронили принца, догадалась я. Сразу попугай не расколется – к таким важным и самодовольным птицам сначала надо втереться в доверие, а уж потом выспрашивать всякие там королевские тайны.
– Между прочим, ты так и не сказал, как тебя зовут, – обвинила я пернатого и принялась расправляться с айвой, не будучи вовсе фанаткой фруктов: но с такой голодухи съела бы, пожалуй, и инжир, который просто ненавижу. Мне бы мясца, вина, хлеба свежего… Большего для счастья и не надо.
