– Кушай закател? – Ченка растянула рот в довольной улыбке. – Это карашо. Отнако жить путешь! Ульянка! Бульон маненько в миску налей, мясо не тавай, помрёт. Пусть окрепнет. Муки маненька прось, жиру ложку, соли. А я пока руки-ноги жиром мазать путу. Амикана жир – это карашо, тёплый, как мех аскыра. Ласковый, как малатой девка. Боль отпустит, согреет, приласкает, новую шкуру натянет. Шипко ладно, – негромко напевая, говорила Ченка, осторожно прикасаясь к обмороженным местам незнакомца заячьим хвостиком, пропитанным тёплым медвежьим салом. – Кавари, как зовут?
Русский вздрогнул, приоткрыл глаза, тупо уставился на женщину:
– Звать-то? – как будто припоминая, выдержал паузу. – Зовут Сергеем. Зовите просто Серёжка.
– Серешка?! – Ченка отпрянула и недоверчиво посмотрела русскому в глаза. – Врёшь, отнако. Серешка – в лавке, у Агафона. Она плестит, её на ухо вешают. А тебя как в ухо затолкашь?
Наверное, впервые за все время он улыбнулся уголками губ. Улыбка получилась грустная, но добрая. Ченка сразу же отметила: человек хороший, не злой.
– Нет, Серёжка – это не украшение. Это меня матушка так назвала. В честь моего деда, Сергея Ивановича.
– У-у-у, ты, имя какой новый, кароший! Первый раз, отнако, слышу.
– Ну а вас-то как зовут? – собравшись с силами, проговорил Сергей.
– Ченка зовут. Моя – тунгуска, отнако.
– Тунгуска?! – в радугу изогнул брови русский. – Эвенкийка, что ли? Но ведь ваш народ… Это что, получается, что я на север попал?
– Нет. Ты не попал. Это я сама ходи. На олене, – не переставая смазывать ему руки, неторопливо говорила Ченка. – У оленя тарог много! Вся тайга тарога. Кута надо – тута етет. А это Улька, – махнула головой в сторону девушки. – Доська мой.
– Дочь?! – он даже попробовал приподняться на локтях.
– А что? Непохоша? – хитро заулыбалась хозяйка избы.
– Нет… – в смятении выдавил Сергей. – Кабы не сказала, так и думал бы, что русская… – И добавил: – Красивая…
– У ней отец люча. Тима зовут, – гордо сказала женщина и многозначительно приподняла вверх палец. – Хозяин солота!
– Солота… – спонтанно повторил русский, немного о чём-то подумал и вдруг округлил глаза. – Золота? Ты говоришь о золоте, так? Это что, выходит, меня привезла на золотой прииск?
– Так-то, так, – согласно закачала головой Ченка.
– Но куда? На какой? Как называется?
Ченка подняла вверх три пальца, дала понять, что показывает цифру три.
– Третий? Тройственный? Троицкий? – угадывал он, а она наконец-то утвердительно закачала головой.
– Новотроицкий, – вдруг поправила Уля и дополнила: – А рядом – Никольский, Фёдоровский, Егорьевский.
– А река… Река есть?
– Туманиха, – утвердительно кивнула головой Уля.
Сергей притих, призадумался:
– Нет, не знаю таких мест… И на карте не было. Видно, где-то здорово наплутали… – И вдруг, как будто что-то вспомнив, спросил: – А где хозяин-то сам?
– Тима? – вспыхнула Ченка и тут же потухла. – Так в горот хоти. Отнако, – посмотрела на Улю, – тавно ходи…
– В какой город? … – тихо поправил Сергей.
– Мой не знай, отнако. Каварят, там дела у него. Но скоро назат хоти… – сомневаясь в собственных словах, заключила она. – Пудем месте шить.
– Так как-то? – стараясь не обидеть хозяйку дома, поинтересовался Сергей.
– Што?
– Ну, это самое… Как долго вы вот так живёте?
– Та тавно, отнако. Вон, Ульянка пальшая, скоро муша нато.
– Мужа?! Так она же маленькая совсем! – бросая благодарный взгляд на свою спасительницу, тихо проговорил русский. – Какой муж, она ещё…
