Тайна озера Кучум - страница 27



– Какой красивый у тебя узор! – наконец-то нарушил молчание Сергей и, разряжая обстановку, дополнил: – Сама вышивала?

Уля вздрогнула, прикрыла руками искусно расшитое хольмэ, покраснела. Она была благодарна ему за эти слова. Недаром потрачены долгие, длинные вечера за вышивкой бисером. Не зря девушка корпела над сложным орнаментом: сцена охоты на медведя получилась выразительной, красочной и оригинальной. Вовремя она надела новый нагрудник перед очередным посещением дома матери и потратила два часа на плетение мелких косичек. Как приятно слышать слова русского о том, что её брови, ресницы, глаза и рот выразительны и неповторимы! Так зачем ей открывать Сергею маленькую тайну, что брови она покрыла пыльцой ольхи, ресницы расчесала иголкой, а губы подкрасила корой талины?

– А кто тебя учил вышивать? – поинтересовался он.

– Они, – тихо ответила Уля. – Мама, она на все руки мастерица.

– Как это называется? – с интересом спросил Сергей, одновременно не переставая любоваться её приятными чертами лица и бугристыми формами груди, на которой лежал девичий нагрудник.

– Хольмэ, – коротко ответила Уля и, сама того не понимая, зажигающе, нежно и медленно поглаживла руками многоцветный рисунок.

Он постарался перевести разговор на другую тему. Серьёзно, привлекая к себе ее взгляд заговорил:

– Я хочу тебе сказать…

– Что? – не выдержав его короткого замешательства, поторопила она.

– Спасибо тебе! Ты спасла меня – спасла мне жизнь! Не знаю тех слов благодарности, что я мог бы сейчас тебе сказать… Я твой должник!

– Да ничего… Чего там! У нас так любой бы тебе помог, окажись на моём месте… – стараясь казаться равнодушной, взмахнула Уля рукой, но по её поведению было видно, что слова Сергея для неё приятны, важны и своевременны.

На улице послышались торопливые шаги. Дверь широко распахнулась, и с клубами морозного воздуха в избу вбежала Ченка:

– Ой, бое! Праздник у нас, отнако! Калтан пришёл, пуснину принёс на покруту. Меня звал, Иваську звал, всех звал спирт пить.

– Они, не ходи, пожалуйста, прошу тебя! – взволнованно заговорила Уля.

– А сто? Я пойду, смотреть буду, как Агафон пуснину брать будет. Без меня – никак. Я знаю, как пуснину брать надо. Аскыр – так, белка – так, колонок – так… – замахала женщина руками, представляя, как она будет перебирать мех.

– Без тебя обойдутся, – взмолилась Уля. – Опять будешь пьяная, упадёшь, на морозе валяться станешь, а Агафон над тобой будет смеяться.

– Ну и сто? Ты меня томой тащить путешь. Я лёгкая, нести неталеко, том рятом. Агафон сам спирт пить будет, и Калтан, и жена его, и сын. Калтан редко ходит. Как Калтан ходит – сразу праздник!

Ченку не остановить. Она уже одела нарядную дошку, подцепила хольмэ, на голову завязала яркий платочек, на ноги натянула длинные арамусы и бросилась к двери.

Уля подавленно молчала, стыдясь поведения матери. Сергей, не понимая, что происходит, бросал удивлённые взгляды то на мать, то на дочь. Ещё не распахнув дверь, Ченка вдруг вспомнила, повернулась и наказала Уле:

– Бое корми, отнако, кушать хочет. Широм руки натирай, ему здоровым пыть нато…

Не договорив последних слов, женщина убежала. Сергей и Уля остались одни. Некоторое время молчали. Потом, как будто спохватившись, Уля засуетилась:

– Кушай путешь?

Он кивнул головой. Девушка достала из казана мясо, положила самые вкусные куски, подала. Сергей попросил лепёшку, молока, стал быстро есть. Уля ненадолго выскочила на улицу, принесла из-под навеса большой кусок мороженой печени, взяла нож, стала ловко резать строганину: