Тайна по имени Лагерфельд - страница 5
По признанию самого Карла Лагерфельда, ее прошлое и ее происхождение окружены ореолом легенды:
«Моя мать всегда говорила: “Ты можешь задавать мне вопросы о моем детстве и обо всем, что случилось после моего знакомства с твоим отцом. То, что произошло в промежутке, тебя не касается”»>30.
Что же такое случилось в жизни этой женщины в 20-х годах прошлого века, что могло бы оправдать подобную таинственность? Была ли она «продавщицей в берлинском магазине женского белья, когда отец познакомился с ней»>31, как утверждает биограф Алисия Дрейк? Или же простушка была также аристократкой? В 2003 году Карл Лагерфельд заявляет журналисту Бернару Пиво, что Элизабет была «дочерью высокопоставленного прусского чиновника […]; при императоре Вильгельме II ее отец был губернатором Вестфалии»>32. Как бы то ни было, страстная любовь ребенка к матери кажется бесконечной.
Так, в ритме движения карандашей по бумаге, протекают часы и дни, похожие друг на друга. Подросток продолжает читать, мечтать и рисовать в белом доме, скрытом за занавесом из деревьев, еще не разорванном реальностью. «Я жил в неком прошлом, которого я не знал и которое мог вообразить»>33.
Журналы, привезенные отцом, как и картина Менцеля, скрывают реальность, приглушая жестокость атак. Все происходит так, будто ребенок бессознательно продолжал жить, обожествляя то, что война и бомбы окончательно сметают с лица Земли: тот старый мир, тот немецкий пейзаж с особняками, его дворцы с анфиладой салонов, с драгоценной деревянной обшивкой стен, с потолками, расписанными в виде голубых небес, населенных ангелами, с украшенными статуями садами, фонтанами, потаенными уголками, всю ту утонченность, высшей степенью воплощения которой был XVIII век. Там, в комнате, он закладывает основы своего собственного мира, чтобы лицом к лицу столкнуться с не столь роскошной реальностью.
Несносный ребенок
Каждое утро, чтобы дойти до школы в Бад-Брамштедте, Сильвия Йарке одна бредет по лесу и лугам, где пасутся коровы. Карл же посещает школу не так часто. Он предпочитает выбирать интересующие его предметы, ненавидит своих учителей и их систему обучения: «… [они] все время твердили мне: “Вы только и знаете, что говорить, но на самом деле вы ничего не знаете”»>1.
Он уже знает немецкий, французский и английский языки. Чему же научили его они? Карл ведет себя как маленький взрослый. Он – что-то вроде сверходаренного ребенка, которого, по правде сказать, не интересуют другие дети и который без устали рисует. «Он учился на класс младше меня, но у нас был один и тот же учитель по рисованию. Один раз Карл нарисовал черным карандашом на листе белой бумаги карикатуру на своего учителя математики, набрасывающегося с ножом и вилкой на кусок фаршированного рулета. Рисунок был выставлен в вестибюле. Он был настолько реалистичен, что произвел на меня большое впечатление»>2, – припоминает Сильвия.
Карл смотрит, анализирует. Он оттачивает взгляд, молчаливо сопротивляется своре. Сильвия продолжает: «В школе он держался немного на заднем плане, не задирал других, не выделялся»>3. У него немного товарищей, которых он беззастенчиво использует для того, как он сам, и не без иронии, скажет позднее, чтобы они делали «все, что [ему] не хотелось делать самому, к примеру отчищать [свой] велосипед. Но безусловно, не [свое] домашнее задание, для этого они были слишком ограниченными!»
Похожие книги
