На второе в столовую внесли также несколько блюд. Набить живот Уильям спокойно мог и этим: фазан, цыплята, голуби, сладкий крем из яиц и молока, фруктовый пирог и оладьи с маслом. Несмотря на то, что сам граф ел мало, Уильяму было неудобно не попробовать то, что клали ему на тарелку слуги, и в конце трапезы его нестерпимо стало клонить в сон.
– Я бы хотел вам показать свою библиотеку, – предложил вместо крепкого послеобеденного сна граф. – Мы сможем продолжить беседу там.
Усевшись в кресло в библиотеке, Генри Ризли продолжил:
– Вы неплохо пишите, Уильям. И вам надо развивать свой талант. Я был бы не прочь оказать посильную помощь.
– Театру? – переспросил помнивший о просьбе Хенсло Шекспир.
– Почему театру? – удивился граф. – Лично вам. Я бы хотел, чтобы кроме пьес вы попробовали писать и что-нибудь другое. Сонеты, поэмы… Впрочем, мне ли вам давать советы.
– Я очень польщен вашим вниманием, граф, – Уильям поклонился.
Генри не сводил с него взгляда своих голубых глаз:
– Вы согласны?
– Да, – ответил Уильям, понимая, что полностью попал под обаяние молодого графа.
– Ну что ж, оставайтесь у меня до вечера. После ужина у меня собирается литературная гостиная. Придут известные люди. Вам, думаю, будет любопытно послушать то, что они говорят. Пока же можете погулять по парку или оставайтесь в замке. Если вам понадобится чистая бумага, – Генри начал вставать из кресла, – найдете ее вот в этом ящике. Пишите. Королей в истории Англии было много. Хватит не на одну пьесу, – Генри громко рассмеялся и вышел из библиотеки, оставив растерянного Уильяма стоять у многочисленных книжных полок.
Теперь в театре Шекспир появлялся редко. Все больше времени он проводил в замке у графа, порой не выходя оттуда по нескольку дней. Обеды чередовались ужинами, гости сменяли друг друга. В парке разыгрывались целые представления: Генри любил шокировать своих друзей размахом разыгрываемых сцен, и Уилл всегда помогал ему ставить грандиозные спектакли.
Они сдружились. Тот факт, что граф был младше Уилла на девять лет, совершенно не мешал их взаимопониманию. Они проводили много времени вместе, разговаривая о литературе и театре. Генри получил прекрасное образование, окончив Кембридж и получив степень магистра искусств. Он прекрасно знал итальянский и часто бывал при дворе. Уильям закончил лишь обычную школу в Стрэтфорде. Конечно, он немного знал латынь и даже мог декламировать Овидия. Но пропасть, разделявшая двух молодых людей, казалась ему непреодолимой.
Больше всего огорчало Уильяма то, что сближаясь с графом, он оставался также далек от него, как и в начале их знакомства. С другой стороны, их беседы, общение с людьми другого круга, отдаляло Уильяма от друзей из театра, и от Ричарда Филда.
– Так где же посвященное мне стихотворение? – спросил Генри ближе к лету. – Пока я вижу, ты пишешь очередную пьесу про очередного короля. Я не против. Но некоторые из моих друзей давно имеют посвящения в свой адрес.
– Я помню о своем обещании, – Уильям кивнул, – и работаю над поэмой. Ты вскоре получишь то, чего так сильно желаешь.
– Поторопись. Я познакомился с чудесной женщиной. Скоро она приедет в Англию. Я хотел бы подарить твое посвящение ей, – граф помолчал. – Как называется поэма?
– «Лукреция». Ты мне рассказывал историю итальянки, покончившей собой, чтобы смыть бесчестие. Эту историю я и решил изложить в поэме.
