– Женщины носили сарафаны – длинные, пышные платья без рукавов, надетые поверх рубах. Их рубахи были сделаны из мягкого хлопка или льна, а длинные рукава скрывали нежную, но сильную женскую кожу. Пояса плотно охватывали их талии, подчёркивая их силу и грацию. Понёвы – те самые замысловатые юбки, носились замужними женщинами, как символ их статуса. Их головы были покрыты кокошниками или платками – традиционными головными уборами, под которыми скрывалась мудрость поколений.
Мария слушала, её губы сжались в тонкую линию, а глаза вспыхнули интересом. Она пыталась представить себе это древнее общество, эти образы.
– Это были простые люди, – добавил Лунный, его взгляд стал печальным. – Но я был среди бояр. Я видел их роскошные наряды, заимствованные из западной моды. Мужчины-дворяне носили кафтаны – длинные, приталенные сюртуки, и шинели, чтобы укрыться от холода. Их жилеты и камзолы, носимые поверх рубашек, сверкали золотыми пуговицами. Галстуки или жабо элегантно украшали их шеи. Они были гордыми, полными силы и достоинства.
Он вздохнул, вспоминая лица тех людей, их аристократические манеры и спокойное величие.
– Женщины… Их наряды были ещё более изысканными. Пышные платья с корсетами, широкие юбки с кринолином, который придавал им объём. Каждая их деталь – от тонкого кружева до изысканных шали и мантий – говорила о величии. Они носили бальные платья с низким вырезом и широкими рукавами, их шляпы и перчатки были настоящими символами их положения в обществе. А веера – они размахивали ими с таким искусством, будто управляли судьбами людей вокруг.
Он замолчал, обхватив голову руками, словно вспоминая что-то особенно тяжёлое.
– Мои родители были знатными людьми, и я был их наследником, – наконец выговорил Лунный, его голос затрепетал, наполненный горькими воспоминаниями. – Я видел, как мне все поклонялись, как каждый их взгляд говорил о страхе и уважении. Я чувствовал это… эту силу, это влияние. Но затем…
Он сделал паузу, его лицо исказилось, словно он увидел перед собой кошмарное видение.
– Затем я увидел стрельбу. Пули свистели в воздухе, люди падали на землю. Я видел огонь, как он поглощает дворцы, горящие деревянные крыши рушатся на людей. Город, мой город, горел. Всё, что было моим, сгорело в этом пламени. Люди кричали, бежали, но я… я тоже бежал. Я бежал, оставив всё позади.
Лунный замолчал, его лицо было бледным, а дыхание стало прерывистым. Мария подошла ближе, её глаза были полны сочувствия, но она не знала, что сказать. Слова Лунного наполнили её душу тревогой, и она чувствовала, как это видение становилось частью и её реальности.
Агриппина Леопольдовна внимательно посмотрела на него, её глаза, сверкающие умом и мудростью, задержались на лице Лунного дольше, чем обычно.
– Тебе нужно к Ядвиге Ярославовне, – спокойно произнесла она, её голос был мягок, но решителен. – Пусть она тебя осмотрит и даст какое-нибудь зелье для успокоения. Василий, отведи его к своей матушке, – обратилась она к сыну Яги, который стоял рядом, готовый помочь другу.
Василий, молча, кивнул, его лицо выражало твёрдую решимость. Он наклонился и осторожно помог Лунному встать, поддерживая его под руку. Маша подошла ближе, её глаза светились заботой.
– Я тоже ему помогу, – сказала она, нежно обхватывая Лунного за другую руку, её прикосновение было тёплым и ободряющим.
Трое подростков, тесно прижавшись, друг к другу, медленно направились к выходу из класса. Шум в помещении стих, ученики, казалось, задержали дыхание, наблюдая за ними. Долгий коридор, освещённый тусклыми лампами, казался бесконечным. Лунный чувствовал, как его сознание вновь затягивает туман воспоминаний, но теперь рядом были Маша и Василий, их присутствие давало ему необходимую опору, чтобы не потеряться в своих мыслях.
