После приземления, профессор выскочил из аэрокара, отдал некоторые распоряжения обслуживающему персоналу насчёт груза, и быстрыми шагами пошёл к себе в кабинет, где его должен был ждать один из руководителей международного проекта «Поиск жизни», с которым Геннадий Юрьевич тесно сотрудничал. Именно Геннадий Юрьевич был одним из ведущих разработчиков беспилотного аппарата, который нашёл тот самый 0.001 процента жизни на спутнике Юпитера.
Скоростной лифт быстро доставил профессора на сто четырнадцатый этаж, где находился его офис.
Широкий коридор, больше похожий на длинный зал, заканчивался дверью в апартаменты Геннадия Юрьевича. Вокруг сновали люди. Некоторые подбегали к профессору со своими вопросами, но он только отмахивался, говоря, что сейчас очень занят.
Ненадолго остановившись у двери, профессор дал опознавательной системе три секунды для считывания информации. Система просканировала тело человека, сетчатку, отпечатки ладоней и ДНК, после чего, дверь плавно поехала вбок.
Геннадий Юрьевич прошёл в просторный кабинет.
Справа, у наружной стеклянной стены стояли несколько диванов, перед которыми были небольшие столики. Это место предназначалось для неофициальных визитов. И как раз на одном из диванов расположился человек. Он сидел с фужером в руке и оглядывался на прибывшего профессора.
– Ну, наконец-то! – вставая, воскликнул посетитель. – Я здесь уже целую вечность! Здравствуйте, мистер Левандовски. Рад вас видеть. Как ваши дела?
Мужчина был крепкого телосложения, высокий, с короткой причёской и бритым затылком. Он добродушно улыбался, протягивая руку профессору. Профессор по сравнению с ним казался подростком, особенно, если принять во внимание стиль одежды, который предпочитал Геннадий Юрьевич.
– Дела мои плохи, мистер Паркер, – сказал профессор.
– Что случилось?
– Это я должен у вас спросить, что случилось – вы меня сюда вызвали! Причём, срочно. Так, что у нас случилось?
Мистер Паркер засмеялся, похлопывая профессора по плечу. Он жестом пригласил профессора присесть и налил ему немного зелёного напитка, который пил сам.
– Вы, как всегда, берёте инициативу в свои руки, профессор, – сказал посетитель, протягивая Геннадию Юрьевичу фужер. – Даже в мелочах.
– Спасибо, я не пью мохито, мистер Паркер.
– Почему? Очень даже вкусно.
– В нём содержится алкоголь, а алкоголь я категорически отвергаю.
– Ну, во-первых, тут всего два процента алкоголя… так, для вкуса… Ну, если хотите, я могу налить вам безалкогольный мохито.
– Нет, спасибо. Я не хочу ничего пить. Лучше расскажите мне, что могло произойти такого, что вы попросили меня срочно прибыть сюда и бросить Бионику.
– Ах, да! Кстати, как она там?
– Бионика? Да, никак!
– То есть, как, никак? – улыбнулся мистер Паркер.
– Просто никак и всё! Она не хочет учиться! Я год назад сделал полную загрузку данных, но до сих пор толку никакого! Человеческого в ней, как у киборга!
– Ну-у! Тут вы преувеличиваете, профессор! Зачем обижаете милую девушку!
– Вот именно, Джон, она просто «милая девушка»! По виду. И всё!
– Вы не правы, мистер Левандовски. – Джон Паркер был американцем, и поэтому по привычке «глотал» последнюю «й». – Она учится, и учится не плохо! Я видел её, когда вы пригласили меня в ваш санаторий. Она очень способная! Дайте ей время.
– Сколько ж времени ей надо?! Ей девятнадцать лет! Девятнадцать! Только вдумайтесь в эту цифру. А она каждый день начинает с того, что повторяет одно и то же: я проснулась, потому что наступил новый день… И т д, и т д!
