Леня всплакнул, отвернулся от света керосиновой лампы, и вытер рукавом слезы. Низкие двери хижины внезапно открылись, и в комнату на глиняный пол ступила невысокого роста худая женщина.
– О, а чего вы так поздно? Вон Валику пора уже спать идти домой.
– Сейчас, мама, – ответил Вася, – Леня проведи Валика.
Леня молча встал с табуретки взял с кровати длинное пальто и надел его. Валик собрал в портфель учебники, натянул на себя пальто, надел шапку, и они выбежали на улицу, окунувшись в морозную, месячную январскую ночь.
– Ты не рассказывай никому, что тебе говорил Вася, – настороженно просил Леня, – а то еще и его, как отца убьют!
– Не бойся, и не беспокойся ни о чем, кто, кто, а я никогда и никому ничего об этом говорить не буду! – заверил друга Валик, – Леня я уже сам пойду, поздняя ночь, давай до завтра в школе!
Очколяс развернулся и скрепя по снегу валенками быстро зашагал по огороду к сумрачному видению из-за деревьев сада отсюда с конца огорода соломенной крыши хижины.
– А, где это ты так долго тынялся, га?! – спросила бабушка, как только внук переступил порог дома. И рассказав бабушке где он был, услышал в ответ:
– Ну быстренько раздевайся, да уже ж спать пора, и он ужин на столе уже б остыл, если бы я не поставила в печку, – орудуя печными вилами она извлекла горшок с и насыпала в тарелку ароматного с дымком борща с кусочками хорошо стушенного мяса, запив кружкою молока с куском пахнувшего свежего хлеба, подготовился ко сну. Поблагодарив бабушку за вкусную еду, пошел в мамину комнату, где стояла его кровать. Валик разделся и улегся в постель. Мать внезапно завертелась в постели, наверное появление сына разбудила ее.
– Ты чего так поздно?
– Мы с Леней учили уроки. Мам, а почему не поймали убийц, которые сожгли отца Очколясов?
– ГПУ некого не нашло, да и никто не видел, тогда была ночь. Да спи уже, спи, ато приснится чего ни будь страшное.
Валику не хотелось спать. Он решил про себя раскрыть преступление; «Тетка-ж Одарка видели…а может то и вправду Федось Кузьмович …?» Думалось мальчику. Мысли мало-помалу стали путанными, мягкая млость разливалась по телу, и он уже проваливался куда-то в таинственные просторы сна… Учеба в первом классе шла своей чередой. Валик успел уже получить у второй четверти три пятерки по чтению, правописанию и арифметике. Леня не отставал от Валика, и даже кое в чем преуспел его. Он, например, быстрее всех в классе решал задачки по умножению, делению, и сложению чисел. Если считать то, что друзья часто учили уроки вместе, то и учеба у них шла почти одинаково. Время летних каникул подошло незаметно с цветением садов и распустившимися почками на деревьях. Каштаны за окнами школы успели уже надеть зеленые листья и зацвели белыми соцветиями цветов. Воздух наполнился гудением пчел и тонкими ароматами распустившегося буйства природы во всей красе разноцветья, привлекая к сбору медоносного нектара обитателей пасек. Эти предвестники каникул только дополняли слова, сказанные учительницей Ольгой Васильевной:
– Завтра дети в школу не приходите. Теперь вы будете отдыхать три месяца и только первого сентября придете уже не в первый класс, а во второй. Запомните первого сентября!
Первые каникулы. Взрослее ощутил себя Валик. С завистью на него смотрели глаза детей старшей группы детского садика, куда он ходил еще в прошлом году, и вот так, как сейчас ему завидовал первоклассникам. А теперь он уже сам первоклассник, да еще и на каникулах. В честь окончания первого класса мама купила Валику велосипед и теперь он мальчик-первоклассник разъезжал на своем «Орленке» по аллеям парка, над прудами, катался по утоптанным тропинкам, что лентами вились в шелковистой траве. И ему было легко и радостно, и хотелось ездить, и ездить, и сдавалось, что он не связан с землей, что велосипед – это маленький самолет несет его в воздушном пространстве, над прудом, над зеленью трав, над деревьями парка. Лента тропинки привела его к колхозному винному погребу. На площадке возле огромного навеса стояли деревянные бочки. Возле них в брезентовом фартуке работал бондарь. Это был высокий и статный широкоплечий с длинными закрученными к верху ухоженными черными, как смола, усами мужчина, дядя Федор. Завидев мальчишку на велосипеде, бондарь приветливо воскликнул:
