– Нет, меня не проведешь, – обратилась к ней Люська. Я знаю, что ты знаешь, что я здесь, ты сама меня позвала. Ты хочешь сказать мне что-то? Попросить о чем-то? – Люська замолчала, как будто ожидала ответа. Но Бусинка молчала. Люська насмешливо улыбнулась, показав язык хитрой девчонке. Постояла, задумавшись, а потом решила снова попробовать разъединить слипшиеся картины. Обеими руками она ухватилась за раму первой картины, приготовилась напрячь все силы, как неожиданно картина легко отделилась от соседней. «Вот так-то!» – выдохнула Люська и с радостью победителя зачем-то взглянула на портрет Бусинки.
И теперь уж точно, это не было иллюзией или воображением. Девочка – двойник смотрела не куда-то в пространство, а прямо на нее, Люську, да еще и улыбалась!
– Ага, – произнесла торжествующе Люська, – вот что ты хотела мне сказать. Что теперь картины можно повернуть и посмотреть. Хорошо, спасибо, разрешила, – добавила она иронически. – Это я сейчас и сделаю.
Люська стала переворачивать и расставлять картины. Она поняла, что каждую «партию» картин объединили только по размеру, а не по жанру. Расставив первую стопку, она увидела, что здесь, кроме портретов людей, есть и натюрморты, холсты с цветами в вазах и кувшинах, картины с животными, птицами и просто природа: деревья, поле, луга, узнаваемые местные пейзажи. Люська стала разбирать и ставить картины по жанрам. Разобрав вторую стопку, она присоединила к двум женским портретам из первой партии, еще четыре – три мужских, один женский и еще портрет двух мальчиков. Младший сидел на стуле, старший, видимо, брат, стоял рядом, зажав в руке книгу. Люська увлекалась работой и опять не заметила, как в зале стало совсем темно. Здесь темнело быстро, поскольку все три окошка, и без того тусклые и маленькие, закрывались нависшими снаружи ветками деревьев и листьями винограда. Очень хотелось пить, есть тоже, но чувство голода переживалось ею всегда намного легче, чем жажда. Недаром мама звала ее «водохлебом». Принесенную с собой бутылку воды она уже выпила, отыскала на столе бутылку, забытую днем раньше: бутылку: там оставалось еще немного воды. Допила и ее, но пить все равно очень хотелось.
– Жаль, придется спускаться. Я не могу жить без воды, уж извините, – сказала она вслух, как будто кто-то мог возразить. Но сделав последний большой глоток, она чуть не поперхнулась, заслышав из какого-то угла шепот и хихиканье. Люське стало не по себе. Чтобы взбодрить себя, она обратилась к тем, кто был изображен на картинах.
– Ах, вам смешно, господа? Но я же, в отличие от вас, настоящая, живая девчонка. И я очень хочу пить. Не могли бы вы принести мне стакан воды, а лучше целый кувшин или графин, в чем там у вас воду приносили…. Только, учтите, я люблю холодную, да еще, чтобы туда выжили пол лимона хотя бы. Ну вот, видите, вы не можете мне дать воды, поэтому, господа, я прощаюсь с вами до завтра. Чао, чао. А, вам это словечко не понятно? Это по-итальянски означает «пока», с приветиком. До завтра, господа. И не приходите, пожалуйста, в мою комнату внизу. Честно, я плохо сплю после этой сходки призраков. А еще меня будят часы, которые вообще-то стоят, но именно, когда я только- только крепко засну, они начинают бить, а потом появляется ваша компания…
Люська подошла к открытому люку, чтобы спуститься на балюстраду, как вдруг за спиной раздался грохот: что-то тяжело упало на поверхность стола. Она обернулась. В свете заката, едва проникающем сквозь окошко, на столе поблескивал граненный хрустальный кувшин, точно такой же, какой часто повторялся в натюрмортах неизвестного художника. И сейчас, как и там, на картинах, он был полон прозрачной воды.
