Гром грянул с ясного неба так неожиданно, что все растерялись и пришли в полнейшее замешательство. Уже наступил август, все чаще стали идти дожди, но пока еще непродолжительные, не холодные и зачастую лишь по ночам. Гости пансионата, задерживаясь за ужином немного дольше обычного, как правило расходились по своим домикам, предпочитая вечернее уединение шумному общению, от которого стали немного уставать.
В один из таких вечеров в благородном семействе Майкла и Юджин Брукс разразился скандал. Началось все с того, что муж сообщил своей жене о намерении отправиться к мистеру Эддингтону, чтобы поиграть в карты.
– Не желаешь ли ты, чтобы Элиза навестила тебя, дорогая? – спросил заботливый муж, но Юджин быстро отказалась.
– Нет, нет, не нужно ее беспокоить в ее-то положении. Я знаю, что она предпочитает рано ложиться спать, а вы проиграете в карты часа три, не меньше. Это ее утомит. Я с удовольствием почитаю в одиночестве, милый.
Муж поцеловал Юджин и удалился. Но пробыл он у Эддингтонов не более получаса, так как игра в карты не состоялась. Элиза неважно себя чувствовала с самого утра, и Чарльз ухаживал за ней. Тем не менее, Майклу предложили бокал бургундского, мужчины успели перекинуться парой слов о политической обстановке в стране, о только что зашедшем на престол короле Георге V, как в дверь постучали. Это была Эдна Моррисон.
– Я слышала, что бедной Элизе нездоровится, – проговорила она. – Вот, успокоительный настой из мяты и ромашки. Отличное средство на ночь, я сама приготовила.
Чарльз Эддингтон, нимало удивившись, взял из рук Эдны маленький чайник, прикрытый льняным полотенцем, и начал благодарить, тогда как Брукс распрощался и поспешил к себе.
Майкл осторожно вошел в дом, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить жену, и проследовал в опочивальню. Картина, которую он там застал, приковала его к месту, он не мог вымолвить ни слова, лишь жадно хватая ртом воздух, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
На брачном ложе, стоящем у настежь открытого окна, во всей своей красе лежала обнаженная Юджин, а над ней склонилось молодое, тоже совершенно нагое тело мужчины, которого он не сразу узнал в полумраке, царившем вокруг. На полу были разбросаны одежды, и пара, видимо, бурно резвилась на кровати, судя по смятым простыням и сбитым в сторону подушкам.
Легкий вскрик Юджин, заметившей наконец мужа, заставил юношу резко вскочить с постели, схватить с пола одежду и ловко выпрыгнуть в окно. Все это произошло в считанные секунды, Майкл и опомниться не успел, но зато он узнал этого дерзкого прелюбодея – это был ни кто иной, как Дэйв, сын Лесли и Джозефа Олдридж, хозяев пансионата.
Юджин села на кровати, согнув ноги в коленях и натянув на свое нагое, бесстыжее тело батистовую простыню. Она смотрела на мужа огромными испуганными глазами, а он развернулся и вышел из спальни, резко захлопнув за собой дверь.
