В центре находилась роскошная кровать с резным изголовьем, выполненным в традиционном георгианском стиле. Над ней располагался балдахин из богатого бархата бордового цвета, ниспадающий до пола и создающий ощущение уединения и спокойствия.
Себастьян, войдя в эту прекрасную обитель, почувствовал, как её атмосфера наполняет его дух уютом и благородством. Здесь, вдали от забот и тревог, он мог на мгновение забыть о тяжёлых обязанностях, возложенных на него.
– Отдыхай, дорогой кузен, а позже мы прогуляемся по поместью, – весело заметила Мириам, её смех словно наполнял комнату светом. – Уверена, тебе захочется вспомнить о своих прежних шалостях.
– Спасибо, Мириам, за такой тёплый приём, – ответил Себастьян, его благодарная улыбка была искренней. – Честно говоря, когда я собирался к вам, немного побаивался Ричарда. Он был так зол тогда за тот инцидент с конюшней…
– О, Тиан, не говори глупостей! – мягко усмехнулась Мириам, её глаза сверкали игривым задором. – Он всегда любил тебя как младшего брата. Да и злился всего лишь день. Вскоре он забыл о том инциденте и только смеялся, вспоминая тебя.
Тем временем Елизавета направилась в свою художественную студию, тихо наслаждаясь спокойствием утреннего дома. Это уединённое место, созданное с любовью и заботой её отца, стало для неё настоящим убежищем для творчества. Комната излучала свет и простор – высокие потолки и большие окна, через которые мягкий солнечный свет струился в помещение, наполняя его теплотой и вдохновением. Окна выходили на живописный сад, который в разные времена года одаривал её новыми идеями: весной распускались яркие цветы, лето приносило буйную зелень деревьев, осенью листья, словно огненные языки, образовывали багряный ковёр, а зимой лишь лёгкий снегопад нарушал тишину, создавая атмосферу умиротворения и покоя. Елизавета часто терялась в своих мыслях, позволяя природе говорить с ней через краски и холст, и в такие моменты её сердце наполнялось чувством свободы и радости.
Но сегодня даже прекрасный вид за окном, который обычно дарил Елизавете покой и вдохновение, совершенно не привлекал её. Все мысли и чувства были захвачены образом Себастьяна.
Его красивые черты лица – резкие, но в то же время утончённые – вновь и вновь возникали перед её глазами, как призрак, который отказывался исчезнуть. Серьёзный взгляд, лёгкая усмешка, то, как он наклонял голову, внимая рассказам, – все эти моменты запечатлелись в её памяти так ярко, что ей казалось, будто он стоит перед ней, полон жизни и очарования.
Неосознанно её руки начали выводить на бумаге его силуэт, его лицо. Линии становились всё более уверенными, словно сама её душа стремилась запечатлеть этот образ.
Елизавета сосредоточенно творила, когда тихий скрип двери нарушил её уединение. Она вздрогнула, сердце сбилось с привычного ритма, и, не успев даже обернуться, услышала знакомый голос Себастьяна:
– Извини, не хотел тебя напугать.
Он стоял на пороге, слегка наклонив голову, и с лёгкой улыбкой наблюдал за её смятением. В его взгляде читалось искреннее любопытство. Елизавета, мгновенно приходя в себя, поспешно спрятала рисунок за спину, но было уже поздно – его внимательный взгляд успел зацепиться за очертания на холсте.
– Кого ты рисуешь? – спросил он с игривой ноткой в голосе, его слова звучали как лёгкая музыка, проникающая в самую глубину её души. – Судя по тому, как ты спрятала холст, это явно кто-то важный.
