– Их только мама ела. Ее потом пронесло шестьдесят раз. Но обошлось. С кустом герани она ловко прыгала спустя пару дней, и отец меня отправил сюда. Закончить выпускной класс, определиться с универом. А еще конкурс «Сверх». Я могу с номером на коньках выступить. Я хоккеем занималась и гимнастикой. Десять миллионов и вуз… настоящая мечта. Поэтому я не уеду. Здесь ответы, Костя. К прошлому. И шанс на будущее. Дверь на свободу!
– Ты не в клетке, Кира. Дверь все еще открыта.
– Никто не запрет моего журавля, Костя, не переживай. Не зря же я Журавлева.
Костя чуть не шарахнулся головой об остов кровати, слишком быстро пытаясь повернуться ко мне.
– Ты Журавлева и у тебя шесть пальцев на ноге?
– А ты фетишист? По журавлям или пальцам?
– На Куршской косе я работал орнитологом. На птичьей станции Фрингилла. Там живут два журавля. Самец с голубыми глазами и самка с шестью пальцами на лапке.
Я посмотрела в его глаза цвета неба и на золотое кольцо на мизинце.
– А потом тебя окольцевали, – кивнула я на его руку, – и кто из нас в клетке, Костя?
Он мял руками и свои пальцы, и кольцо, и, чтобы он не выжал сок из костей и сухожилий, я остановила его, накрыв его руку ладонью. Из-под согнувшейся манжеты его рубашки показался кусок татуировки, похожей на перо или крыло.
Костя быстрее вернул манжету на место, и мы наконец-то поменяли горизонтальное положение тел на вертикальное. Ничего не сказав, разошлись по своим комнатам.
Оказавшись наконец-то у себя, я аккуратно огляделась. Комната была такой же огромной, как остальные. Раз в десять больше нужного для одного человека. Или я слишком долго протусила в спальне не больше десяти квадратных метров?
В отличие от комнаты Аллы с задернутыми портьерами, черными стенами и тяжелым покрывалом, в моей все оказалось бежево-белым. Только люстра выдавала причастность дома к любителям флоры. С потолка свисала сложная конструкция со стеклянными соцветиями, листьями, стеблями, заполняя собой половину потолочного прямоугольника.
Возле огромного окна со стеклами до пола стоял рабочий стол с современным ноутбуком, который я даже не знала, как включить. Рядом лежали планшетка, аккуратный канцелярский набор, пробковая доска с приколотыми открытками «добро пожаловать», а рядом фонтанчики надувных гелевых шаров с такими же приветственными надписями.
Я достала из рюкзака фотографию с детской площадки и приколола ее кнопками возле рабочего стола, взлохматила волосы, разлеглась на локтях по столешнице, поглядывая на уголок снимка, трепыхавшегося в сквозняке приоткрытого окна.
На поверхности зеркала прямо передо мной высветилась цифровая надпись, и раздался легкий сигнал, похожий на будильник: «Выездной ужин состоится в ресторане «Акация» в 19:00. Машина будет ждать в 18:40 на подъездной дорожке. Дресс-код – смарт кэжуал. Можно надеть короткое коктейльное платье с блейзером (это такой женский пиджак). Яна family assistant».
– Спасибо за расшифровку слова «блейзер», Янка. А слабо тебе расшифровать писанину Аллы на двери?
Решив разобрать чемодан, я распахнула створки шкафа.
– Я что… снова ошиблась комнатой?
Полки и вешалки ломились от одежды. Вся она была в прозрачных чехлах и с бирками – совершенно новая. Тут были платья, юбки, пиджаки, брюки, блузки. Упаковки нижнего белья, колготок, ремни, ночные спальные комплекты, спортивные брюки, шорты и носки с гольфами всех цветов. Что-то в стразах, что-то яркое, что-то черное, белое и серое.
