Доротея тоже рассмеялась.
– Обвести-то обвела, но суд почему-то не хочет действовать по-моему. В газетах ни строчки обо всей роборэйской истории.
– Что же там произошло, куда девался Эстрейхер?
– Не знаю.
– И не можешь узнать?
– Могу.
– Каким образом?
– Через Рауля Дювернуа.
Кантэн снова удивился:
– Где же ты его увидишь?
– Я написала ему на прошлой неделе, и он ответил телеграммой. Помнишь, я сегодня ходила на почту – это за телеграммой.
– Что же он пишет?
– Он выехал из Роборэя и будет здесь сегодня ровно в три часа. – С этими словами Доротея посмотрела на часы. – Половина третьего. Идем к фургону.
По приказанию Доротеи фургон стоял на пригорке, откуда было видно шоссе.
– Подождем его здесь, – сказала Доротея.
– Разве ты уверена, что он приедет?
– О, конечно. Он рад со мной повидаться, – ответила она с улыбкой. – Он такой внимательный и милый.
Кантэн невольно нахмурился. Он ревновал Доротею ко всему миру и сердито пробормотал:
– Ну, разумеется, с кем бы ты ни разговаривала – все необыкновенно любезные и внимательные.
Молча просидели они несколько минут. Вдруг вдали показался автомобиль. Заметив его, Доротея встала и двинулась к фургону.
Через минуту машина Рауля Дювернуа мягко подкатила к фургону. Доротея бросилась навстречу.
– Не выходите! Не выходите! Скажите только: арестован?
– Кто? Эстрейхер? – спросил Рауль, обескураженный таким приемом.
– Конечно! В тюрьме?
– Нет.
– А где же?
– Бежал.
Доротея схватилась за голову.
– Бежал… Какое несчастье. – И про себя пробормотала: – Боже мой, почему я не осталась в Роборэе. Я бы этого не допустила.
Но жалобы мало помогали делу, а Доротея не любила тратить слов. Она взяла себя в руки и спросила Рауля:
– Почему вы так долго задержались в гостях?
– Из-за Эстрейхера.
– Напрасно. После его побега вы должны были мчаться домой.
– Зачем?
– Вы забыли о своем дедушке. Помните, я вас предупреждала.
– Я написал ему и советовал быть осторожным. А кроме того, я думаю, что вы сильно преувеличиваете опасность.
– Как! У него медаль, за которой охотится Эстрейхер, и вы думаете, что это пустяки.
Рауль хотел выйти из автомобиля, но Доротея не дала ему открыть дверцы:
– Нет-нет, поезжайте домой. Я не знаю, нужна ли Эстрейхеру вторая медаль, но я чувствую, что борьба не окончена, и он непременно нападет на вашего деда. Я так уверена в этом, что решила перекочевать в ваши края и уже наметила себе маршрут. Ваше имение под Клиссоном, до него сто пять километров. Для фургона это восемь дней пути, а в автомобиле вы доедете сегодня. Ждите меня, через неделю буду у вас.
Тон Доротеи подействовал на Рауля. Он перестал спорить и снова сел за руль.
– Может быть, вы и правы. Я должен был подумать об этом, тем более что сегодня дедушка будет совершенно один.
– Почему?
– Вся прислуга отпросилась в деревню на свадьбу одного из лакеев.
Доротея задрожала.
– И Эстрейхер знает об этом?
– Очень может быть. Я рассказывал графине об этой свадьбе в его присутствии.
– Когда он скрылся?
– Третьего дня.
– Значит, уже двое суток…
И, не договорив, она бросилась к фургону и тотчас выскочила с ручным саком и пальто.
– Я еду с вами. Заводите же машину.
Кантэн подбежал к подножке.
– Береги фургон и детей, – приказала ему Доротея, – немедленно запрягай. Не останавливайся нигде, даже ради представления. Вот тебе карта. Красным карандашом отмечен маршрут. Видишь, вот Клиссон и Мануар-О-Бютт. Никуда не сворачивай и будь на месте через пять дней.
