Тайна Земли - страница 8

– Значит, у вас нет друзей, – продолжал я, – которых можно было бы убедить принять участие в изобретении, я бы сказал, открытии, ибо это действительно скорее открытие, чем что-либо другое?

– Большинство наших друзей уже потеряли деньги из-за увлечения или слабости моего отца, и я не осмеливаюсь затрагивать эту тему ни с кем из них.

Мы встали, чтобы уйти, поблагодарив даму за ее объяснения и проявленный интерес. У двери Торренс остановился.

– Я чуть было не забыл, – сказал он, – ваш отец говорил нам о сарае, который он готов предоставить в наше распоряжение, если он понадобится нам для мастерской. Предложение еще в силе?

Дама улыбнулась и сказала, что не может отказать в такой простой вещи, особенно когда мы проделали такой долгий путь и вправе ожидать многого. Мы поблагодарили ее, попрощались и ушли.

Мы снова прошли по цементной дорожке между кустами самшита и через железные ворота. Когда мы снова вышли на открытое шоссе, Торренс повернулся ко мне и с удивительным безразличием сказал:

– Выглядит так, будто мы потерпели поражение, старина, но это не так. Эти люди только разожгли во мне решимость, и я построю воздушный корабль, несмотря ни на что.

Как я уже говорил, мой брат был необыкновенным человеком; он обладал плодовитым умом, несгибаемой волей и вместе с тем скрытностью, которая иногда раскрывалась даже передо мной. Мы шли молча; будущее выглядело черным и неутешительным, и у меня не хватало смелости обсуждать его. Когда мы достигли реки, уже стемнело, и маленькая лодка шла по Темзе среди бесчисленных огней, отражавшихся на воде длинными, дрожащими линиями. Мельчайший предмет привлекал мое внимание, и я стал размышлять о душевном состоянии пассажира, который насвистывал знакомую мелодию у моего локтя. Я смотрел через поручни на черную воду внизу и думал о том, каково это – утонуть, и сколько людей пытались сделать это в этих водах. Я представил себе их трупы, все еще лежащие на дне, и прикинул, сколько лет потребуется, чтобы распался скелет человека, после того как рыбы съедят всю плоть с его костей. Затем в тусклом свете я увидел Торренса, проходящего мимо человека, который держал румпель. Он молчал, и я не стал его беспокоить. Возможно, он не видел меня, во всяком случае, мы шли по разные стороны палубы, каждый погруженный в свои мысли. Наконец мы встретились, как бы случайно, хотя я целенаправленно пробирался к нему.

– Ну, старина! Как дела? – воскликнул он с сердечностью, которая меня поразила.

– Ничего, – ответил я, – только хотел спросить, почему ты задал этот вопрос о сарае.

– Потому что я подумал, что это может быть полезно, – ответил он.

– И для чего же, скажи?

– Для постройки воздушного корабля, если уж на то пошло. А ты думал, что он мне нужен для бильярдной?

– И как же ты сможешь построить воздушный корабль без "Уэтерби и Харт"? – поинтересовался я.

– Я не совсем готов ответить на твой вопрос. Но я и раньше преодолевал трудности, преодолею и эту. Не волнуйся, Гурт! Воздушный корабль будет построен.

Его голос был уверенным и показывал такое безразличие к серьезности нашего положения, что я смотрел на него в изумлении. Больше сказать было нечего, и мы снова разошлись в разные стороны.

Я снова приступил к тщательному изучению окружающей обстановки – реки, огней, самой лодки и, наконец, своих попутчиков. Занятый этим, я пропустил без внимания несколько остановок, как вдруг меня заинтересовал негромкий, но оживленный разговор двух мужчин, которые находились напротив меня, один стоял, другой сидел. В той части палубы, где мы находились, было почти темно, но вскоре сидящий мужчина слегка сдвинулся с места, чтобы освободить место для другого, когда они оба оказались в поле зрения тускло горящего фонаря, и я с удивлением увидел, что один из мужчин – мой брат. Незнакомец был грубым, грязным на вид моряком, и эта пара, как я уже сказал, была глубоко поглощена разговором, которым они, очевидно, были заняты уже некоторое время.