Потом он вернулся к окну и, показав папаше Жаку на Фредерика Ларсана, который все еще бродил по берегу пруда, спросил с беспокойством, не приходил ли полицейский сюда и не работал ли в Желтой комнате.
– Нет! – ответил господин Робер Дарзак, который не проронил ни слова с тех самых пор, как Рультабий отдал ему клочок обгоревшей бумаги. – Он уверяет, что ему вовсе не обязательно осматривать Желтую комнату, что убийца вышел из Желтой комнаты самым естественным образом и что он все объяснит сегодня вечером!
Услышав слова господина Робера Дарзака, Рультабий – вещь поразительная – побледнел.
– Неужели Фредерик Ларсан уже докопался до истины, которую я еще только предчувствую! – прошептал он. – Фредерик Ларсан свое дело знает, хорошо знает, и я восхищаюсь им… Но сегодня речь идет не только об этом. Дело делом, а тут надо превзойти самого себя… превзойти то, чему учит опыт. Прежде всего надо быть логичным, и не просто логичным, а уподобиться самому Господу Богу, когда он, следуя логике, заявил: 2 + 2 = 4! РЕЧЬ ИДЕТ О ТОМ, ЧТОБЫ РАССУЖДАТЬ ЗДРАВО, А ГЛАВНОЕ – НАЧАТЬ С НУЖНОГО КОНЦА!
И репортер опрометью бросился вон из флигеля, совсем потеряв голову при мысли, что великий, прославленный Фред раньше его может найти разгадку тайны Желтой комнаты!
Однако мне удалось догнать его на пороге.
– Да будет вам, успокойтесь, – сказал я. – Вы чем-то недовольны?
– Напротив, – признался он со вздохом, – я очень доволен. Я обнаружил много разных вещей…
– Морального порядка или материального?
– Кое-что морального, а есть и вполне материальная вещь. Вот смотрите. – И он поспешно извлек из кармана жилета сложенный вдвое листок бумаги, который, должно быть, сунул туда во время своей экспедиции под кровать, и, раскрыв его, показал мне женский белокурый волос.
Глава VIII
Судебный следователь допрашивает мадемуазель Станжерсон
Не прошло и пяти минут, как Жозеф Рультабий уже склонился над следами, обнаруженными в парке, под самыми окнами прихожей, но тут мы увидели человека, должно быть слугу из замка, который торопливо шел к нам и кричал господину Роберу Дарзаку, спускавшемуся по ступенькам флигеля:
– Вы знаете, господин Робер, судебный следователь допрашивает сейчас мадемуазель!
Наспех извинившись перед нами, господин Робер Дарзак бегом бросился к замку, слуга последовал за ним.
– Это любопытно, – заметил я. – Когда убитый начинает говорить…
– Надо все разузнать, – оживился мой друг. – Пойдемте в замок. – И он увлек меня за собой.
Однако в замке путь нам преградил жандарм, стоявший на страже у входа на лестницу, ведущую на второй этаж. Нам ничего не оставалось, как ждать.
А тем временем в комнате жертвы происходило следующее. Семейный врач, отметив значительное улучшение состояния мадемуазель Станжерсон, но опасаясь все-таки возможности рокового исхода, счел своим долгом предупредить об этом судебного следователя, а тот не замедлил воспользоваться случаем и… провел короткий допрос. На этом допросе присутствовали господин де Марке, секретарь, господин Станжерсон, врач. Позднее, во время судебного разбирательства, мне удалось раздобыть запись этого допроса. Вот она, со всей присущей любому допросу юридической сухостью.
Вопрос: Постараюсь не слишком утомлять вас, мадемуазель, но хотелось бы знать, в состоянии ли вы сообщить нам кое-какие необходимые сведения относительно ужасного покушения, жертвой которого вы стали?
