Возможно, и так. Струмилин слишком много видел смертей, чтобы не верить совершенно твердо в одно страшноватое старинное изречение: ловит волк роковую овцу. Да, работа давно сделала его фаталистом!
Вопрос вот в чем: кто сыграл для Кости роль этой судьбы? Кто сделал его «роковой овцой»? Кто подсунул фотки, стоившие ему жизни?
Или все это тоже произошло случайно?
* * *
Лида выскочила из автобуса и суматошно огляделась. Часы на здании вокзала показывали три.
Осталось десять минут! Она опоздает, точно опоздает! Еще же надо найти этот дурацкий поезд!
– Уважаемые пассажиры! Скорый поезд номер сто тридцать восьмой сообщением Северо-Луцк – Адлер через десять минут будет отправляться с первой платформы. Выход на платформу через зал ожидания, а также через левое и правое крыло вокзала. Нумерация вагонов начинается с головы поезда. Повторяю…
Повторения не требовалось: Лида уже ударилась всем телом в стеклянную дверь, ворвалась в вокзал и, лавируя между множеством народу, обремененного массой вещей, понеслась к выходу на платформу. Красное платье из легкого шелкового трикотажа, вернее, сарафан на тоненьких бретельках вился в ногах, высоченные каблуки красных босоножек то и дело грозили подломиться.
«Как Сонька с ними справляется?» – в десятый по меньшей мере раз за последние полчаса подумала Лида, которая предпочитала устойчивый плотный каблук, а на шпильку взбиралась, когда уж совсем деваться было некуда.
Наконец она выскочила на платформу и огляделась, нервно отводя волосы со лба. И тут же ее прошибло холодным потом: да ведь новехонькая, полчаса назад выстриженная челка сейчас встанет дыбом! Соня еле-еле заставила волосы сестры, привыкшие быть строго зачесанными назад, лежать на лбу. И примачивала их, и лаком брызгала, и гелем смазывала – никакого толку. Каким-то чудом удалось уложить непослушные пряди, до жестяной жесткости засушив их феном, а Лида по дурости, одним движением руки, уничтожила Сонин тяжкий труд. Какие это последствия может иметь – даже думать не хочется!
– Соня! – послышался в это мгновение возмущенный мужской голос, и чьи-то руки вцепились в Лидины плечи, тряхнув так, что она чуть не сверзилась со своих каблучищ.
Он, Евгений! Все приметы сходятся: не очень высокий, но широкоплечий, волосы черные, глаза черные, не то полукавказец, не то полумолдаванин, а может, и то и другое. Вид немножко расхристанный, не очень-то похож на ревизора из Управления железной дороги, скорее, типичный бабник – даже легкая щетина на щеках придает ему «невероятно сексуальный вид», как и предупредила Соня…
Красивое лицо придвинулось, мужские губы накрыли Лидин рот, толстый язык прижался к языку, а небритый подбородок сильно уколол ее, а к бедрам прижалась мощная выпуклость. Знакомое отвращение тошнотой пошло к горлу, но Лида постаралась взять себя в руки и елико возможно мобилизоваться. Она обещала Соне все стерпеть!
Когда пылкий поцелуй наконец прервался, захотелось отвернуться и сплюнуть, однако Лида стиснула зубы и заставила себя не только сдержаться, но и сохранить на лице маску растерянности и как бы даже удовольствия. По счастью, Евгений на нее не смотрел, а продолжал прижиматься всеми своими выпуклостями.
– Чертовка! – Мужчина защекотал своим дыханием ее шею. – Мой Анри Четвертый изнылся, исстрадался весь, с его-то темпераментом!
Конечно, Лиде приходилось слышать, что некоторые мужчины обожают давать определенной части своего тела всякие залихватские имена, но выбор Евгения заставил ее просто-таки остолбенеть. Впрочем, в этом что-то есть: назвать неприличное местечко именем знаменитого короля-потаскуна. Пожалуй, этот Евгений не такой уж пинжак, каким презрительно характеризовала его Соня!
