— Па-а-ап! — я выпучиваю глаза. — Ты правда думаешь, что из меня можно слепить успешного инженера?
— Из тебя можно слепить кого угодно. Ты ведь не глупая у меня. Но я не хочу этого делать. Просто хочу, чтоб ты знала, если решишь, что балетное училище - не твое, я пойму. Мы с мамой поймем.
— Спасибо..., — закусываю губу. — Вы всегда на моей стороне. Я это ценю. Правда.
На глаза вдруг начали наворачиваться сентиментальные слезы.
— Ладно, кнопка! А как насчет женихов? Выбрала уже там себе московского принца? — подмигивает отец.
Показательно закатываю глаза.
— Я тебя умоляю! Сегодня первый раз за месяц учебы, когда я выберусь куда-то, кроме училища. Вообще сейчас не до этого.
— Любовь не спросит у тебя разрешения, когда ей явиться, милая.
Пожимаю плечами.
— Я думаю, что она не придет, пока я не буду готова. А сейчас я точно к этому не готова. Сейчас у меня единственная цель, добиться таких результатов, чтобы попасть в первую труппу и отправиться на стажировку в Большой. Пап, это такие возможности… — я мечтательно скольжу глазами по комнате, уже представляя как однажды выйду на огромную сцену в пуантах и сверкающей пачке. И на меня обязательно будут смотреть тысячи глаз. А перед театром будет висеть афиша с моим лучшим фото. Автографы, букеты цветов, и… поклонники. Вот тогда я и подумаю о принце! А сейчас пока не до этого!
— Знаешь, милая, когда я встретил твою маму, — вырвал меня из мечтаний отец, — я тоже был не готов. Хотел работу получше. Учебу закончить. Но случилось то, что случилось. Мы посмотрели друг другу в глаза и внутри что-то навсегда изменилось. Больше расстаться уже не смогли.
Растягиваю губы в улыбке.
Родители пример для меня. Даже спустя столько лет брака они до беспамятства любят друг друга.
И у меня будет так же! Однажды. Но, не сейчас.
— Ты сразу почувствуешь, когда встретишь его. А пока, обещай мне, что не будешь размениваться по пустякам, — продолжил отец, внимательно смотря на меня.
— Конечно! — восклицаю я тут же. — Это я могу пообещать запросто! Пустяки стоят последними в списке моих приоритетов!
Мы с папой смеемся и на душе опять поселяется привычная легкость. Так бывает после каждого нашего разговора. Отец – мой лучший друг, и я без зазрения совести могу признаться, что с ним готова обсуждать все на свете.
— Папина дочка, — нежничает он, озвучивая мои мысли вслух.
Связь начинает сбоить, и я трясу телефон, будто это как-то поможет.
— Пап, плохо слышно, — печалюсь, потому что заканчивать разговор вовсе не хочется.
— Ничего, милая. Мне все равно уже пора убегать. Передам маме привет от тебя… И еще…,
— Па-а, я не слышу!
В этот момент на душе вдруг становится пусто и как-то тревожно.
Я впилась глазами в замирающий образ отца и зачем-то сделала фотку экрана. Зачем? Ведь я и так могу в любое время ему позвонить. А наших с отцом фотографий в телефоне хоть отбавляй.
Но какое-то шестое чувство вдруг взбунтовалось, отдавая в душе ничем не обоснованным страхом.
— Пап, — я нахмурилась и сглотнула. — У вас ведь все хорошо?
— Конечно, — пожал он плечом. — Все замечательно. В октябре с мамой поедем на море. Путевку завтра пойду покупать.
— Ладно, — вздохнула. — Пап, я очень тебя люблю. И маму. Вас обоих люблю.
— И мы тебя любим, мил...я… Слыши…? Даш… Я…
Связь окончательно обрывается, отображая на экране моего телефона застывший силуэт папы.
Я прикасаюсь к нему кончиком пальца и тихонько веду по родным очертаниям. По морщинке между бровями, и таким добрым глазам. Даже целу́ю мелкую сетку гусиных лапок возле лучистого взгляда. «Это от того, что он много смеется» - проносится в голове. Папа так любит жизнь и почти никогда не вешает нос!
