— Не думал, что вы раскопаете даже это… — задумчиво произнес. Будто и не со мной разговаривал. А сам с собой.
— Ничего мы не раскапывали. Нет вообще никаких «мы». Я не знаю, кто похитил ребенка.
— А ее прозвище тебе во сне приснилось? – со злым сарказмом переспросил.
Я уронила голову на руки. На тело вдруг навалилась усталость.
— Она сама мне сказала.
В салоне авто повисло молчание. И мне пришлось вновь посмотреть на него.
Что? Почему он выглядит таким пораженным? Что я опять сказала не так?
— Моя дочь? Сказала тебе свое прозвище? — уточнил странным тоном.
— Ну… да… — я нахмурилась. Ну не с потолка же я это взяла!
Рассмеялся. Беззвучно и не отрывая от меня глаз, которые оставались сердитыми.
— Послушай меня, — он немного нагнулся и наши лица стали слишком близко друг к другу. Я вжалась в спинку сиденья. — Моя дочь не произносила ни слова за всю свою жизнь. А ей скоро три года уже… Так что прекрати вешать мне лапшу на уши. Иначе, я сделаю так, что и ты больше ни слова ни скажешь.
Я сдержанно закивала, распахивая глаза. Якобы соглашаясь. А когда Роберт немного расслабился, попробовала вновь вступить в диалог.
— Ты… имеешь в виду, что она еще не научилась, да? Говорить?
— Я имею в виду, что у Алисы есть особенность. Невротическое расстройство. Она перестала пытаться говорить даже звуки. Теперь только кричит иногда, когда плачет. — голос безжизненный и сухой, будто Роберт сейчас произносит что-то обыденное, повседневное. Хотя в глубине его глаз плещется боль. — Но ты, предполагаю, и так это знаешь. Так что прекрати пытаться меня одурить.
Отворачивается. А я с жаром перевариваю эти слова.
Трясу головой, отказываясь верить в услышанное.
— Нет, — спешу его переубедить. Доказать! Ведь девочка говорила! Сказала мне свое прозвище! Сказала! — Нет! Ты ошибаешься! Я клянусь! Она сама мне сказала!
Мои заверения не производят на него впечатления. Лишь грозно скользит по мне взглядом в ответ, приказывая вести себя тише. Ему абсолютно плевать на то, что я говорю. Он мне не верит.
— Я ошибаюсь? Я и еще пара сотен лучших врачей во всем мире, у которых Алиса обследовалась?
Поджимаю губы в тонкую нить. Злюсь. Ну, конечно. А как мне не злиться? Я просто обязана доказать ему правду!
— Давай разбудим ее? — стрельнула глазами в ребенка. — Я попробую с ней поговорить, и ты во всем убедишься.
— Идиотка неугомонная… — не скрывая насмешки в голосе, отзывается. — Давай, — заканчивает вдруг с вызовом.
Заволновалась. Потянула к девочке руки, но ее отец тут же отстранил меня взглядом.
— Поняла, — кротко шепнула и позволила Роберту самому ее разбудить.
Он аккуратно дотронулся губами до лба малышки. И от этой картины у меня засосало под ложечкой. Если до этого, где-то в глубине души, я еще сомневалась, что вернула ребенка настоящему папе… То теперь все сомнения моментально отпали. Он с ней обращался, как с самой великой драгоценностью мира. Так смог бы только отец.
— Эй, малышка… — шепотом произнес, поглаживая щеку девочки большим пальцем. – Открой глаза. Всего на секунду.
Пуговка заерзала. Зевнула и нехотя открыла сонные глазки, не понимая, чего от нее хотят.
Роберт улыбнулся. И улыбка у него вышла такая… нелепая. И выражение лица сразу стало другим. Будто он только сейчас осознал, что ему удалось вернуть дочь и больше ей ничего не грозит. Расслабился…
— Маленькая моя, посмотри-ка туда, — указал на меня кивком головы.
