Но в ресторане Дома ученых Ефима ждал Леша Грибков. И майору нужно было кое-что выяснить у начальника службы безопасности «Топологии». Не сделать этого майор Мимикьянов не мог. Работа есть работа.
И Ефим, сожалеюще развел руки.
Лаборатория пространственных измерений в полном составе, согласно штатного расписания, отправилась под большой полосатый тент, натянутый у левого торца Дома ученых. Пить светлое, пронизанное солнцем, пиво, и вести свои бесконечные разговоры о непонятном. А майор Мимикьянов пошагал к центральному входу – в ресторан.
Долг есть долг.
Если бы только майор Мимикьянов знал, где следовало его исполнять…
Если бы знал, он бы поступил по-другому.
Только места, где нам нужно быть, а где не нужно, человек знать не может. Это может знать только Судьба.
Майор пошел в ресторан.
Из соседнего окна покатился на августовскую улицу бодрый моцартовский «Турецкий марш». Он звал в поход.
На войну.
В бой.
8. В ресторане Дома ученых
Стерлядь – рыба благородная, редкая и вкусная.
Но ошибается тот, кто думает, что сварить уху из нее просто и любой бульон из куска этого древнего современника динозавров, с мягкими хрящами вместо твердых костей, будет вкусен. Отнюдь. Даже, напротив, сварить из стерляди хорошую уху сложнее, чем из демократического окунька или ерша-плебея.
В стерляжьей ухе, как ни в какой другой, важно не переварить, но и не додержать бульон на огне ни в коем случае нельзя! Имеет большое значение, какие коренья бросить в кипяток и когда. Если, допустим, лавровый лист кинуть раньше петрушки и серделея, то, разумеется, уха все равно будет съедобной, но совсем не такой, какой заслуживает жемчужно-серая аристократка. Некоторые любят добавлять в бульон морковь, других – гони поварешкой с должности шеф-повара, – они даже и тогда связываться с этим корнеплодом ни за что не станут. Зато бросят в бульон горсть пшенной или кукурузной крупы – для сладости. Есть такие мастера гастрономии, что перед тем, как выключить огонь, распускают в уже готовой ухе маленький кусочек натурального сливочного масла. Иные, бросают туда еще и ломтик лимона или просто цитрусовую корочку.
Одним словом, приготовление стерляжьей ухи, это – не простая кухонная готовка. Это – настоящее большое искусство. И, как во всяком искусстве, тут бывают удачи, бывает просто крепкий профессиональный уровень, но встречаются и настоящие провалы.
В этот раз стерляжья уха в ресторане Дома ученых повару бесспорно удалась. Да, что там удалась! Перед Ефимом Мимикьяновым и Лешей Грибковым исходил паром и качал в себе солнечные блики настоящий стерляжий шедевр.
– Слушай, Леша, – сказал Ефим, отправляя в рот очередную ложку рыбного бульона, прозрачного и густого, словно жидкое стекло. – Ты, говорят, так упорно трудишься, что с производства даже спать не уходишь. Прямо на работе ночуешь. Нельзя так. Надо себя беречь. А то ведь и инфаркт заработать не долго.
– А ты откуда про то знаешь? – вскинул над тарелкой морские глаза Грибков.
– Так мне в милиции сказали, – не оставлял сладкую уху майор. – Говорят, ты вчера, когда у вас стекло разбили, у себя в кабинете ночевал.
– Я не только вчера. Я уже целую неделю на диване сплю. Он у меня хороший, длинный, – положил в рот желтоватый кусочек стерляжьей спинки Грибков.
– А кто тебе дома-то спать не дает? Жена, что ли выгнала?
Леша задержал ложку в воздухе.
– Жена моряка – мужчину не обидит! – сказал он. – Ты с сухопутной сестрой ее не ровняй. Я сам на это дело подписался.
