Андрюша просто читал мои мысли, поскольку следующим пунктом моих размышлений были как раз эти две позиции – конфиденциальность и стоимость залога. Учитывая круг общения Шульцмана, можно предположить, что должниками его были люди, известные в городе, или, что более вероятно, их жены или дети, не желающие, чтобы близкие узнавали о том, сколько они просаживают, например, в казино. Или «на булавки». А таким людям огласка, разумеется, ни к чему.
С другой стороны, и размеры сумм, которые давались взаймы, в этих случаях наверняка были не маленькими, а следовательно, и залоги являлись, как выразился Андрюша, «не слабые».
Теперь представим такую ситуацию: маменькин сынок проиграл на рулетке годовой папенькин заработок. Чтобы никто ничего не заметил, он выпрашивает у маменьки (или просто ворует) бриллиантовое колье, которое папенька подарил ей на свадьбу, и несет его антиквару в залог за деньги, которые должны заткнуть образовавшуюся брешь в семейном бюджете.
Сразу вернуть такую сумму, разумеется, не может ни маменька, ни уж тем более сынок (который продолжает играть на рулетке), а между тем время идет, и наступают маменькины именины. «А что, Марфуша, – вдруг вспоминает папенька, – а не надеть ли тебе на именины мой давний подарочек – бриллиантовое колье?»
Что делать в такой ситуации? Все рассказать? Но сынок прекрасно понимает: едва только папенька узнает о том, чем оборачиваются для семейного бюджета невинные развлечения чадушка в казино, как он тут же отправит сыночка лет на десять куда-нибудь «в деревню к тетке» – свиней пасти да ума набираться. И не видать ему рулетки и прочих радостей жизни как своих ушей. Маменька тоже здесь ничем не может помочь, потому что и сама за счет папеньки живет.
И вот сынок, поколебавшись немного между перспективой впасть в немилость у папеньки и бесплодной надеждой стибрить еще одно бриллиантовое колье у маменьки (за неимением такового), вдруг набредает на очень удачную мысль: решить проблему в корне, то есть устранить самого антиквара. А нет антиквара – нет и долга.
Да, все это вполне могло «иметь место быть», и придуманная мной история была еще довольно невинной. В действительности на аренах тайного ростовщичества могли разгораться и куда более сильные страсти. Если, например, вместо маменькиного сынка в деле будет фигурировать маменькин любовник... У-у-у! Тут такой сюжет может закрутиться! А значит, для всевозможных финансовых мотивов будет полный простор.
Но вот вопрос: почему Вера в своих заявлениях была так категорична? Ведь если... А впрочем... Кто сказал, что старый антиквар так уж всецело и полностью посвящал домашних в свои дела? Вполне возможно, что...
– Слышь, Андрей, а родственники были в курсе того, что Шульцман ссужал деньгами своих сограждан?
– Точно не могу сказать, но, кажется, нет. Его старшая дочь вообще финансовую версию не приемлет категорически. Думаю, если бы она знала, то все-таки... по-другому бы себя вела. Но, впрочем, я у родственников об этом не спрашивал, да и тебе пока не советую. Это, знаешь ли, такая материя... здесь осторожно нужно.
– Ну да, ну да...
– А ты с чего вообще этим делом-то заинтересовалась? Расследование, что ли, заказали?
– Вроде того.
– И кто же?
– Это, Андрюшечка, закрытая информация. Тайна клиента.
– Вот, вот, так я и думал. А еще про меня что-то говорит! Это из тебя ничего не вытянешь – вот это точно.
