Я с силой сжимаю в кулаке ключи от его квартиры.
Это же не брошенная кость. Влад просто решил нам помочь, но почему внутри меня все свербит от мысли, что я буду ощущать себя обязанной перед ним, если приму от него помощь.
— Нет, дочь, — я кладу ключи на свой стол, взваливаю на себя сумку и пакеты. — Пойдем, нас ждет Настя.
— Ну, блин, — хнычет она, надувая губки, — А я хотела в гости к Владиславу Марковичу.
— Как-нибудь в другой раз, — отвечаю я с твердым убеждением того, что подобного точно никогда не произойдет.
Мне не нужны от него такого рода подачки. Не спустя шесть лет.
3. 3. Допрос с пристрастием, или Сообщение длиною в шесть лет
— Ну, я слушаю тебя внимательно, — Настя решительно идет на абордаж.
Включив режим дознавателя, она ставит на кухонный стол скромный набор для допроса, состоящий из вазочки с "праздничными" печенюшками и двух кружек чая с лимоном.
Подруга устраивается напротив, в качестве затравки сует мне в рот песочный кренделек и выжидательно смотрит на меня своими синими глазами.
Я медленно прожевываю, нарочно оттягивая время.
Ох и несдобровать мне. Она же сейчас всю душу выпотрошит наизнанку.
На первом курсе мы частенько устраивали вечера головомойки и добротной взбучки. За очередным обсуждением насущных вопросов мы поддерживали друга друга, иногда осуждали, читали нотации и даже ссорились по причине расхождений во мнениях.
Правда, вместо лимонного чая напитки были куда погорячее, но одно было неизменным — что бы ни случилось, мы всегда оставались лучшими подругами. Если проблемы, то общие, радость одна на двоих и практически одинаковые судьбы.
У Насти тоже должна была родиться дочь от одного наглого мажора, но кое-что произошло, после чего она еще долгое время приходила в себя. А, справившись с горем, она стала гораздо сильнее духом. Беда закалила ее. Уже ничто не сломит мою подругу.
Свои переживания она привыкла прятать под краской для волос и по их цвету даже можно определить, что творится у нее на душе. Судя по тому, что вчера она перекрасила волосы в розовый, то скорее всего она встретила кого-то.
Но это не точно.
— Да что слушать? Это всего-навсего временные трудности, — уклончиво отвечаю, опустив глаза в кружку. — И не такое проходили.
— Нет, я про другое! Я про твоего гада-Влада, чтоб ему на Пасху яйца разбили!
Я резко поднимаю голову и выпаливаю возмущенно:
— Что? Он не мой!
Едва ли чаем не давлюсь, и кренделек встает поперек горла.
Настя отпивает большой глоток и, ничуть не скрывая своей ухмылки, поддакивает.
— Он был сегодня в офисе? Это из-за него у тебя вместо лица пешеходная дорожка? Просто такое чувство, будто по тебе целая толпа прошлась. Уж больно ты помята.
Ну все. Сейчас точно начнется допрос с пристрастием. Мне уже никак его не избежать.
Именно поэтому Настя решила по-быстрому спровадить Алису спать. Чтобы залезть мне под кожу и своими щупальцами вытащить из меня все переживания наружу.
Голова пухнет.
Я не хотела заострять на этом внимание.
Как-то же я продержалась, четыре года работая с человеком, который сначала возвысил меня до небес, а потом бросил, давая вдребезги разбиться о реальность. Но стоило мне допустить встречу Алисы с ним, как расклеилось то, что я склеивала годами.
И кошки теперь скребут, издирая острыми когтями то, что осталось от сердца. И голос внутри взывает о том, что неправильно было умалчивать... О том, что нужно было поставить перед фактом, невзирая на прошлые обиды, собственную гордость и его равнодушие ко мне.
