Пахло чем-то родным и знакомым: немного старым деревом, немного книгами. Пахло домом.
Помявшись немного в прихожей, Слава скинула кроссовки и зашла в проходной зал, через который можно было попасть в крохотную спальню. Сбросила на пол тяжелый рюкзак и осмотрелась. Тусклая улыбка сама собой возникла на сжатых губах, когда Слава заметила на полке перед книгами фотографию в деревянной рамке. Они были здесь все вместе: родители, еще молодые и любящие друг друга, дедушка в очках и пиджаке, с аккуратной стрижкой, которая так ему шла, и улыбчивая маленькая девочка с прорехой на месте передних зубов. Сейчас никто не узнал бы в хмурой молчаливой девушке с короткими волосами и скверным характером ту добродушную, открытую девчушку. Даже она сама.
Интересно, узнал бы ее дедушка, появись она на его пороге? Был бы разочарован ее выбором профессии или стилем жизни, понял бы ее взгляды и убеждения? Славе хотелось верить, что понял бы, ведь раньше всегда понимал. Но теперь уже нет смысла думать об этом.
Она поставила на место фотографию, провела пальцами по книжным полкам и обнаружила на них тонкий слой пыли, словно их протирали всего пару дней назад, заглянула в сервант, где за стеклом хранился праздничный хрусталь. Нахлынула ностальгия по семейным посиделкам, когда папа с дедом раскладывали в центре комнаты стол, разливали компот по хрустальным бокалам, а в центре ставили глубокие тарелки с оливье и отварной картошкой. Это казалось чем-то незыблемым, неизменным. Казалось, так будет всегда. Но со временем не осталось ничего: ни дружной семьи, ни праздников, ни даже дедушки. Только воспоминания.
Все как-то резко осложнилось с разводом родителей. У обоих появились новые семьи, ни в одной из которых Славе не было места. Постоянные попытки получить хоть немного внимания и подростковая склонность к протестам и излишнему драматизму в конце концов окончательно испортили ее отношения и с отчимом, и с матерью. Так что в шестнадцать она без каких-либо сожалений вырвалась в другой город и практически оборвала все связи с родственниками, которым в любом случае не было до нее никакого дела. Только дед, с которым она не виделась много лет, по-прежнему звонил ей куда чаще, чем родители.
Даже сейчас, когда смерть вроде бы должна была собрать родственников вместе в последнем прощании с любимым человеком, мать заявила, что чужая семья давно ее не касается, а отец не смог приехать из-за границы, погрязнув в каких-то своих проблемах. Что ж, Славу это не особенно удивило. Ничего другого от них она и не ожидала. Наверно, не ожидал и дед, потому и оставил именно ее номер соседке.
Слава хотела было пойти на кухню, чтобы поставить чайник и немного отвлечься от грустных мыслей, как вдруг настойчивый стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Тут же припомнилось предостережение соседки, но Слава быстро отмахнулась от этих глупостей. Должно быть, тетя Тоня и стучит, забыв сказать о чем-нибудь еще.
Не успела девушка сделать и пары шагов, стук повторился уже громче. Вряд ли соседка стала бы так отчаянно колотить в дверь, просто чтобы попросить щепотку соли или пару картофелин для супа. А глазка в двери как назло не было.
– Да иду я, боже… – проворчала Слава себе под нос, повернула защелку и распахнула дверь с твердым намерением высказать соседке все, что она думает о ее сплетнях, соболезнованиях и просьбах.
