С этой мыслью, поправив неисправимо кудрявые волосы, я с радостью выбираюсь на свежий воздух и сажусь в ожидающий автомобиль.
Артур уже ждал за рулем, и я тихо выдохнула. Будь за рулем Саид, я бы его уничтожила. Перед глазами все еще стояли те кадры… У Кармина не было жены и детей, он был сиротой, которого отец подобрал еще юношей и устроил работать на себя.
За одного лишь Кармина папа меня уже не простит.
Не простит.
Поэтому теперь у меня нет другого выхода кроме как молчать.
Когда автомобиль останавливается у заднего входа в клуб, в груди екает. Мы в секрете. Все в секрете. Для меня недопустимо приехать сюда через главный вход, недопустимы откровенные встречи с Эльманом.
Я попадаю в его объятия только когда мы сокрыты от чужих глаз. Артур передает меня ему и скрывается на улице, а крепкие длинные пальцы Эльмана обхватывают голую кожу на моей талии.
Брови его тут же недовольно сводятся на переносице.
– Эта одежда не для улицы, Ясмин.
– Мне тепло, не переживай…
– Только я могу смотреть на тебя в этой одежде, – отрезает он, сжимая меня крепче.
Я натягиваю на себя улыбку, но внутри отчаянно не понимаю трагедии в том, что я оделась как привыкла.
– Я из Италии, Эльман. Там тепло и солнечно, а мужчины не позволяли себе большего, я всегда так одевалась.
– Мне плевать, как ты одевалась там, моя девочка, – произносит он, наклонив голову. – Ты приняла мои условия. Я дал тебе подходящую одежду. С этого дня одежда Сицилии остается там же, где твое право выбора. Поняла?
Я опускаю голову, оставляя ладони на плечах Эльмана. Буквально держусь ими за него.
Если честно, не нахожу ответ моментально.
Теряюсь.
Возможно позже, когда я пойму характер этого холодного мужчины, я смогу ему противостоять, а сейчас меня выбрасывает на берег как рыбу на сушу, и я задыхаюсь.
– Ты поняла, Ясмин? – повторяет вкрадчиво.
– Вообще-то в нашем уговоре речь шла о верности, – говорю ему, поднимая взгляд. – Верность – это когда трахает один мужчина, и другие мужчины трахать не могут. А одежду, позволь, я буду выбирать сама!
Хочется еще добавить, что я не та послушная девочка, с которой он ласково говорил в первый день, но заставляю себя промолчать.
Выбравшись из оков Шаха, я устремляюсь вглубь клуба, но внутри моментально теряюсь и не знаю, куда идти. Здесь уже достаточно многолюдно и музыка бьет по ушам.
– Пошли за мной, – цедит сквозь зубы Эльман и хватает меня за талию, выбивая из легких почти весь воздух.
Я напряжена, и он это сильно чувствует. Ограничение свободы больно бьет по моему чувству защищенности, и я долго не могу прийти в себя. Эльман заводит меня в кабинет, усаживает на диван и пока не трогает. Он тоже на взводе, я отчетливо это чувствую.
Звонок чуть сбивает накал, Эльман начинает переговоры с собеседником о том, что «Рефлекс» будет наиболее защищенным местом – здесь есть охрана, а люди будут гарантировать гуманность Андреа. Звучит немного жестоко, и я убеждаюсь, что Шах именно такой. Справедливость и нежность – не про него.
Разговор завершается тем, что Эльману докладывают о возведенной защите возле клуба. Все готово. Только меня немного трясет.
– А если что-то произойдет? – спрашиваю его. – Тогда во всех новостях будут говорить о том, что в твоем клубе была перестрелка с итальянской мафией.
– Все чисто. Клуб не принадлежит мне по документам.
Я больше ни о чем не спрашиваю, потому что понимаю, что здесь не совсем чисто и дальше пойдет разговор о махинациях. Мне к этому было не привыкать, поэтому мне все равно, чем на самом деле занимается Эльман, главное, что он защитит меня от вынужденного брака.
