– Это долгая история, а носки я сама куплю и дам тебе чеки, договорились?
– Нет! Дженкинс мне сказала. Значит, я куплю. Какой у тебя размер ноги.
– Тридцать шесть. Да ты не парься, Эд. Серьёзно.
Тридцать шесть. Какая же она маленькая и миленькая. Туфли лодочки пропали из моего воображения, и теперь на ножках Бэйли теперь появились розовые носочки.
Долбанные съемки… Дастин наказывает не дрочить за три-четыре дня до работы, и вот результат. У меня стоит на одногруппницу, с которой я по телефону говорю. И меня до трясучки заводит, что я пойду покупать для неё носки. Не кружевное бельишко, а носки!
– Не-не-не. Я твой должник.
– А, понятно всё. Решил от меня носками откупиться? – а вот и недовольный голосок вернулся.
– В каком смысле?
Сбился со счёта уже, сколько раз она меня в ступор поставить успела. Не успеваю я за ней.
– Ты сказал: проси что хочешь.
– И?
Помогите. Я не догоняю…
– Я не носки хочу, Эд! – властно требует Ложечка.
– Ну да. Носки хочет Дженкинс, я понял. Я же от слов не отказываюсь своих, Бет.
У меня сейчас нервная икота начнётся с ней, а ещё стояк не проходит. Прости меня, Дастин, походу, не будет тебе завтра смачного камшота…
– Свидание хочу…
Так тихо прошелестела, но я всё равно услышал. Услышал и не поверил.
– А?
– Свидание…
Ещё тише повторила Ложечка.
– С кем?
Да понял я, что со мной, я же не дебил. Просто хочу, чтобы она это сама сказала.
– С тобой.
– А парень, что твой скажет, или мы его с собой возьмём?
– Я это улажу сегодня же. И Курт мне не парень! Я с тобой хочу быть.
Вот так Элизабет Бэйли сделала за меня мою работу. Это я должен был сказать ей нечто подобное. Только я бы не сказал. Понимаю же, что недостоин я её. Понимаю, но не хочу понимать. Не хочу увидеть разочарование в её взгляде, когда мои секреты перестануть быть секретами.
Долгое молчание. Надо что-то сказать, а в горле, словно битое стекло.
– У меня вторая линия, Бет. Я тебе перезвоню, хорошо?
Не лгу. Мне реально трезвонит Дастин, как чует скотина, что я по краю хожу. А ещё это смахивает на знак свыше. Забудь её, Эдди. Ложечка не для таких лузеров, как ты!
Не даю Бет ни единого шанса сказать что-то ещё и сбрасываю вызов, потому что её тяжёлый вздох или грустный голос точно добьёт меня и вывернет наизнанку.
– Хей, большой босс, – стараюсь звучать бодро и явно переигрываю.
– Ты пьяный, что ли? – подозрительно интересуется мой режиссёр-cценарист-работадатель
– Обижаешь.
– А что с голосом? Дрочишь сидишь?
– Ага. Вот прямо сейчас на твою фотку. Чего звонишь-то?
– Завтра небольшая перестановочка.
Ох. Не люблю я эти перестановочки. Последний раз он такой же фразой сообщил мне о групповухе вместо обычной двадцатиминутки в духе «мамочка моего лучшего друга».
– Только не бесись, Эд. Отсними завтра с Сарой, они с мужем в отпуск собрались на следующей неделе. Я быстро тут набросал вам на три коротких ролика.
Зашибись. Не! Три ролика это фигня. Я и четыре отсниму, да и Сара нормальная партнёрша без закидонов, если только не одно «Но», с которым мало кто из коллег может справиться. Норман, её самозабвенно влюблённый муж, приходит на каждую съёмку! Стоит за спиной оператора и смотрит на свою жену обожающим взглядом, иногда цветы даже ей приносит в студию. И как-то оно сложно психологически работать в таких условиях, особенно когда сцена у нас прописана не самая романтичная. А иметь чужую жену в рот, когда влюблённый муж чуть ли не в ладоши хлопает – такое себе, даже для меня. А я давно секс занёс в разряд рутины и обыденности.
