– Наверное, в этом есть смысл…
– В школе необходимо поддерживать дипломатические отношения со всеми. Любовным же моментам отведи время после уроков. Главное, чтобы они не влияли на учёбу. Алёна Владимировна не особо довольна твоей успеваемостью…
– Мне несколько тяжело даются кое-какие предметы. Обычно, с домашкой мне помогала мама…
– Она была замечательным педагогом! Из меня выйдет никудышная замена…
– Просто, ты толком не пробовал, – пожал плечами ребёнок.
– Упрёк засчитан! – подметил Алексей, паркуя машину у здания поликлиники. – И поделом мне! Теперь я получил хороший стимул исправляться…
И отец с сыном, выбравшись из салона “Девятки”, зашагали ко входу лечебного заведения.
26
Савва с Федей выбрели из столовой после обеда и поплелись к корпусу в хвосте отряда. Солнце стояло высоко и достаточно сильно припекало, играя бликами на линзах очков Бабурина.
Дубовцев к кушаньям не притронулся. Вкусный исключительно названием гороховый суп был ненаваристым и пресным, а рыба с рисом, и без того ему тошные, оказались холодными и мерзкими на вид. Вожатые попытались принудить мальчика съесть приготовленные поварами блюда, однако Федя употребил лишь кусочек хлеба и тёплый компот из сухофруктов.
Пухляш же наоборот буквально проглотил поданную порцию, подчистил тарелки за дру́гом и попросил добавки, выбив себе ещё супчика.
В общем, брюхо толстячок наполнил под завязку и теперь неторопливо шагал вперевалочку, наслаждаясь жизнью.
Галдящая толпа ребят миновала старую неказистую беседку, поднялась по деревянной лестнице к пятому корпусу и нашпиговалась в него.
Сидящий наверху в мальчишеской спальне Данил сразу смекнул, что его отряд вернулся. Шум доносился даже до столь отдалённого от прихожей помещения.
Позже трое мальчишек вломились в комнату и устремились к своим кроватям. За ними появились и Дубовцев с Бабуриным. Второй проследовал к Осипову и спросил:
– Ну, как ты?
– Спасибо, Сав! Держусь, – поведал Данил и поинтересовался. – Хорошо пообедали?
– Просто превосходно! – расплывшись в улыбке, воскликнул очкарик и ласково погладил свой объёмный дряблый живот.
Федя скорчил лицо и добавил:
– Ага, замечательно! С такой кормёжкой скоро придётся лопать одуванчики…
В спальню заглянула Инна и громко объявила:
– Укладываемся на сон час! Чтобы через пять минут все лежали в своих постелях и не нарушали тишину!
Эти слова дети встретили неодобрительным гудением и только пухляш довольно протянул:
– Поели, надо и вздремнуть! Моя любимая поговорка!
Он лёг на починенную лагерным слесарем койку, со скрежетом прогнувшуюся под его весом, укрылся узорчатым бардовым одеялом и завалился набок, опустив веки.
– Меня в сон совсем не клонит! – поделился Дубовцев с Осиповым.
– Меня и подавно, – вздохнул тот. – Я вообще не уверен, сомкну ли глаза грядущей ночью. Кажется, сей кошмар не оставит меня в покое.
– Хей, мы же рядом! – по-дружески пихнул товарища в плечо Федя. – С нами-то тебе не страшно?
– Не очень, – нерешительно ответил Данил.
– Ну вот, другое дело! – подбодрил его Дубовцев и обернулся на донёсшееся из противоположного конца помещения обращение:
– Эй, пацаны, давайте замутим бой подушками, а?
– Почему бы нет? – оживились мальчишки.
– Тогда чего медлим? – подогрел интерес заводила и вскочил на ноги.
Федя, вторя остальным, зарядился энергией и предложил Осипову:
– Думаю, нам стоит поучаствовать! Отвлечёшься от своих дурных мыслей.
