…Через час старший тройки разведчиков докладывал о перебежчике своему командиру.
– Говорите, окликнул вас? – переспросил офицер, делая запись в блокноте.
– Первым окликнул, товарищ старший лейтенант!
– И – «Интернационал»?
– Пел, товарищ старший лейтенант. Поет, а сам, чувствую, дрожит.
– Тут задрожишь, – офицер усмехнулся. Хоманна ввели в землянку. Остановившись у двери, он вскинул голову, изо всех сил стукнул каблуками.
– Не хватает только «Хайль Гитлер»! – пробурчал старший лейтенант. – Кто вы? – спросил он по-немецки.
Хоманн назвал себя, сообщил номер полка и дивизии, где проходил службу.
– Так, – лениво сказал офицер. – А зачем пожаловали?
У Хоманна дрогнули губы. Он как-то обмяк, ссутулился.
Офицер подумал, что слишком уж грубо задал вопрос.
– Садитесь, – сказал он.
Хоманн грузно опустился на табурет. Командир разведчиков перехватил его взгляд, брошенный на пачку папирос.
Встряхнув пачку, он протянул ее Хоманну. Перебежчик поблагодарил кивком, но папиросы не взял. Он полез в карман, извлек деревянный портсигар, достал сигарету и закурил.
– Так зачем все-таки пожаловали? – повторил вопрос офицер. – Воевать не хочется?
Хоманн выпрямился.
– Нет, – сказал он. – Я еще повоюю!
Офицер поглядел на него с любопытством.
– Я коммунист, господ… простите, товарищ оберлейтенант! – Хоманн сделал паузу и закончил: – И думаю, что пригожусь.
Офицер насторожился. Он знал, что агенты, которых гитлеровцы забрасывают в тыл советских войск под видом перебежчиков, иной раз снабжаются даже документами членов Коммунистической партии.
– Коммунист? – сказал он, недобро усмехнувшись. – И документ имеете?
Хоманн встал.
– Конечно, я понимаю и ваш тон и ваше недоверие, – тихо произнес он, не поднимая глаз от дымившейся в руке сигареты. – Все это понятно, тут ничего не поделаешь. Но я прошу: проводите меня к вашему начальнику. – Хоманн поглядел офицеру в глаза, нервно повел плечом. – К вашему самому большому начальнику. Я должен сообщить нечто важное.
– Хорошо, – кивнул офицер. – Хорошо, вы будете говорить с начальником. Но это завтра. А пока садитесь и пишите: кто вы, откуда, зачем перешли на сторону советских войск, и все, что еще найдете нужным. Вот бумага, ручка, чернила. Не торопитесь. Вам не будут мешать.
И он вышел.
Разведчик, доставивший Хоманна, остался у двери.
3
На следующее утро перебежчик был отконвоирован к начальнику отдела контрразведки дивизии.
Навстречу Хоманну из-за стола поднялся высокий худощавый майор.
– Вы хотите сделать нам заявление? Слушаю вас.
– Это займет полчаса, быть может, больше. – Хоманн вытащил портсигар, вопросительно взглянул на офицера.
– Можете курить, – разрешил майор.
Хоманн поблагодарил, раскрыл портсигар и пододвинул майору.
– Не курю.
– Я не об этом. – Хоманн коснулся крышки портсигара. – Она клееная. Два слоя, понимаете? А в середине – первая страничка моего партийного билета. Подпись Эрнста Тельмана.
Майор раскрыл перочинный нож, протянул немцу.
– Нет, – Хоманн покачал головой. – Сам я боюсь это сделать. Клеили каким-то особым составом, намертво. И очень давно – девять лет назад. Лучше, если отошлете специалистам. Можете даже в Москву.
– Почему в Москву?
– Мне кажется, после того как я сделаю свое заявление, вы отправите туда и меня.
Майор высыпал на стол содержимое портсигара, закрыл его, оглядел мельком и отодвинул в сторону. Хоманн аккуратно собрал сигареты и уложил в карман кителя.
