Я и Олег
Фамилия Полозовский досталась Олегу от матери. Так решили его родители. Его внешность и менталитет определялись смешением нескольких кровей: русской, татарской и польской. У него были высокие скулы, большие темно-серые, чуть раскосые глаза, чувственный рот, волнистые русые волосы. Немного подводили мускулистые ноги с небольшой кривизной, но это обстоятельство, впрочем, не лишало его обаяния. Олег всегда был в отличном настроении, пружинисто и энергично передвигался и озарял лучезарной улыбкой всех и вся в поле зрения. На любой вопрос у него имелся ответ и порой даже песня или стихи. Он жил в мире звуков, аккордов и рифм. И меня Полозовский закружил, заворожил, увлёк за собой. Олег имел некоторое внешнее сходство с певцом Альбертом Асадуллиным и по-мальчишески гордился этим. А вместе с ним и я.
Летом он ввёл меня в свою семью, познакомил с ближайшей родней. Я была очарована неповторимым обаянием каждой неординарной личности в его окружении. Это привязало меня к Олегу ещё больше.
Первый раз он привёз меня на дачу. Она находилась почти в черте города, на окраине, поблизости от новостроек. Вольно заросший разными цветами, несколько запущенный, но невероятно живописный участок сразу мне понравился. Его мать встретила нас приветливо.
– Мам, это Аня! – коротко бросил Олег. – Она из параллельного класса. Мы дружим, а после школы поженимся. Имей это в виду!
Она улыбнулась и ласково сказала:
– Какая косичка у тебя красивая, Анечка! У меня тоже была очень длинная коса в молодости. Я отрезала волосы после рождения Олега. А ты, бестактный сын, не смущай девочку и не пугай раньше времени мать!
– И зря, мам, ты косу резала! Сейчас бы гордилась ей! – заявил Олег. – Анютке мы косу резать не дадим!
– Всегда хотела иметь дочь, а родила двоих сорванцов, – призналась Беата Мариановна за чаем. – Ты бывай у нас чаще, Аня, я буду рада поболтать по-женски. У меня есть сёстры, младшая и старшая, Олежкины родные тётки. Ты с ними тоже подружишься. Бабушки у нас замечательные! Сама увидишь!
Олег познакомил меня со всеми – тётя Женя, которую он звал Джек, тётя Вера, их старенькая матушка, их добрейший отчим. Со стороны матери родня была русская и польская, а со стороны отца – казанские татары. О татарском гостеприимстве я знала, но тем летом ощутила сама их радушие. Его бабушка Фарида-апа, по-татарски – нэнэй, готовила наваристый, изумительный суп-лапшу илеш, тушила конину, пекла сочный бишбармак и сытный баурсак, стряпала настоящий чак-чак, обильно сдабривая его мёдом. Покинуть их дом, не отведав хотя бы понемногу всех блюд и не прихватив с собой гостинца, было невозможно. При отказе хозяева непритворно и нешуточно обижались. К удивлению родителей, я часто приносила домой большие пакеты с татарской национальной выпечкой.
Мы были неразлучны с Олегом. Он подарил мне целый гармоничный, яркий, восхитительный мирок, внутри которого мне обреталось радостно и комфортно. Ещё тогда я поняла простую формулу: женщина счастлива, если за неё кто-то решает все проблемы, считая её при этом королевой.
