Вечером она столкнулась с проблемой, которую отгоняла от себя в течении всего дня – идти домой не хотелось. Встретиться с мужем сейчас казалось ей чем-то немыслимо тяжёлым, обязывающим выяснять отношения, скандалить и, возможно, даже плакать. Ничего этого Оксана не хотела. Она не хотела сцен ревности, она не хотела нелепых оправданий неверного супруга, а ещё меньше она хотела слушать и принимать его извинения и клятвы. Почему-то ей казалось, что она услышит именно слезные заверения и клятвы, а мысли о цивилизованном и взвешенном обоюдном решении о разводе она не допускала.
Муж звонил ей ровно одиннадцать раз. И прислал ровно столько же практически одинаковых сообщений, суть которых сводилась к следующему: «Возьми трубку, нам надо поговорить». Она не хотела говорить. Увидеть или услышать его сейчас, ей было настолько противно, что она просто отключила телефон, надеясь хоть как-то сосредоточиться на работе. Пустое, впрочем, дело.
Уходить с конторы Оксана, несмотря на крайне низкий коэффициент полезного действия, не торопилась. Куда ей было торопиться? Домой она твёрдо решила не возвращаться даже за вещами, а снять квартиру или номер в отеле в середине сентября было не самой простой задачей, всё-таки сезон ещё не закончился, и все кругом было заполнено отдыхающими. Впрочем, искать себе жильё она даже не начинала. Покинув рабочее место одной из последних, она перебирала в уме родственников и знакомых, к которым могла бы свалиться как снег на голову, без предупреждения и объяснения причин. Таковых набиралось не много. Почти все её подруги были уже семейными дамами, а некоторые даже с детьми и домашними животными. Стеснять кого бы то ни было Оксане не хотелось. Она медленно побрела вперёд, набирая на мобильном номер своей однокурсницы Светы Ивановой, пожалуй, единственной, не успевшей выскочить замуж и имеющей собственное жильё. Та не ответила, и Оксана побрела дальше, ожидая, что подруга сама перезвонит, когда увидит пропущенный вызов.
Оксана потеряла счёт времени и могла лишь догадываться о том, как долго она бредет по улицам старого города. Она пересекла всю улицу Ленина, и только тогда поняла, куда вывела её нелёгкая. Вдалеке замаячила высокая башня старой крепости, и Оксана решительно повернула в её сторону.
Через десять минут она подошла к распахнутым воротам рыболовного общества и, смело перешагнув через них, проследовала вправо. Изначально возвращаться на место преступления девушка не собиралась. Она хотела спуститься к морю и попробовать позвонить Светке, однако, ноги повели её обходным путём.
Приближаясь ко второму эллингу, она заметила, что кровь с бетонного полотна кто-то поспешил максимально смыть, а вот контурный рисунок лежащего мужчины остался практически полностью целым. Кроме этого самого рисунка, ничто здесь не говорило о разыгравшейся днём раньше трагедии.
Оксана услышала, откуда-то сверху голоса и удивленно подняла глаза, гадая, кто мог бродить по собственности умершего Шевченко. Заметив, что говорившая по телефону дама расположилась на балконе третьего эллинга, а вовсе не в того, что принадлежал покойному, Оксана испытала странное облегчение.
– Да тут просто очень пыльно, и один из туалетов сломан, – говорила рыжеволосая женщина средних лет, – я фотографии сделала, переправлю вам и можете запускать в работу. Мастера, чтоб починить туалет, я сама найду. С животными можно, с детьми можно, да хоть кто, лишь бы платили. Да, я понимаю, что конец сезона, можно и скидку, конечно.
