– Я порепетировала подольше: после меня никого не было, – извиняющимся тоном объяснила я.
– Не страшно. А теперь рассказывай.
В очередной раз с сомнением оглянувшись через плечо – вокруг ни души, – я все же указала на лес перед нами.
– Только не говори, что хочешь пойти туда, – неуверенно сказала Шарлотта, заправляя волосы за уши. Между ее бровями обозначилась морщинка тревоги.
– Ой, не будь такой трусихой! – простонала Мила и побрела вперед. Шарлотта нервно перевела взгляд с меня на нее и обратно, однако я вытянула руки, как бы защищаясь.
Поскольку небо было затянуто, нам пришлось включить фонарики на телефонах, чтобы осветить путь. Лес оказался далеко не таким густым, каким смотрелся издалека: чем глубже мы уходили, тем реже становились деревья. Мы шли по пологому склону. Высоко в кронах птицы щебетали свою тихую песню.
Стояла приятная свежесть. Я глубоко дышала и чувствовала, как кислород наполняет меня и возвращает к жизни.
На самом деле я никогда не любила прогулки, в отличие от Люси. Это ей нравилось гулять на природе, чтобы очистить голову. Иногда она забиралась на утес и громко пела, после чего всегда чувствовала себя свободной и отрешенной. На меня же прогулки имели обратное действие: они давали слишком много времени, чтобы размышлять, и я начинала ломать над чем-то голову. Я не могла не думать. Мне удавалось это лишь тогда, когда я садилась за пианино, скользила пальцами по клавишам и играла мелодию, отражавшую мое текущее настроение. Как только я выпускала все свои эмоции на волю, мне становилось лучше. Прогулка по лесу никогда бы на меня так не повлияла.
– Куда мы вообще идем? – спросила я, так как Мила не собиралась останавливаться. Тем временем мы уже почти добрались до нижней части склона.
– К озеру. Осталось совсем чуть-чуть.
Я удивленно подняла брови: рядом с кампусом есть водоем? Он либо не был обозначен на карте, либо я упустила его из виду.
Мила оказалась права: не прошло и пары минут, как мы подошли к переливающемуся небольшому озеру, по размерам значительно меньше, чем я себе представляла. Скорее, это был искусственный пруд, – что тоже неплохо.
Мила устроилась на пне, стоящем на густо поросшем берегу, – единственном месте, куда можно было сесть. Наморщив нос, Шарлотта отщипнула несколько гнилых кусочков коры и тоже села.
Я обдумывала, как начать разговор. Не каждый день рассказываешь малознакомым людям о том, что твою сестру убили, да еще и здесь, в академии!
Мила и Шарлотта слегка подались вперед и с любопытством смотрели на меня, скрестив руки на коленях. К счастью, обе молчали, давая мне время собраться с мыслями.
Мой взгляд упал на озеро, над которым собирался мягкий туман. На поверхности, где плавали кувшинки, начали лопаться маленькие пузырьки; это лягушка, квакая, прыгнула в воду. В тот момент мне тоже захотелось просто уплыть от своих проблем: погрузиться глубоко в воду и позволить тьме окутать меня, оставив все заботы на поверхности. Но мне это не под силу, так что придется встретиться с проблемами лицом к лицу.
Обернувшись, я заметила в глазах Шарлотты и Милы не праздное любопытство, но искреннюю заинтересованность. В этот момент до меня дошло: пусть мне и придется сталкиваться с проблемами, но не в одиночку.
– Моя сестра четыре года назад тоже поступила в Роузфилд, – спокойно начала я. Поднялся легкий ветер, я медленно застегнула пуговицы шерстяного пальто. – Ее звали Люси, она обучалась вокалу.
