– Я хочу портрет девушки. Мага, объятого огнём. Огнём любви или страсти.
На собеседника поднялись задумчивые голубые глаза.
– Девушка в огне? Страсти?
– Да… что-то страстное, воплощённая любовь, выраженная на холсте страсть… Страсть огня… Духа огня… Может в образе Хранителей стихий, серпента или дракона…
И снова рассеянный голубоглазый взгляд блуждал по лицу посетителя. Он не считал эту идею ненормальной. Он прекрасно понимал, чего хотят многие, когда пытаются выразить словами то, чего жаждет душа. Мастер привык заглядывать в душу, не очень обращая внимание на слова.
– Как же она не сгорит в объятьях огня? Разве можно не сгореть в огне?
– Я Вас прошу, мастер…
– Не сгореть в огне и предаться любви? – он обернулся на свой холст, который так много дней не мог закончить. – Я хочу… воплотить это… Хочу, но…
– Это творение будет просто бесценным для кого-то, прощу Вас, Мастер…
Мастер помолчал. И не заметил, как посетитель его покинул, оставляя в его задумчивости.
День тянулся под песню разных красок… Пронеслись хороводом разные образы… За новый заказ он ещё не брался, будто чего-то ждал. А чего? Вечер стал распускаться алой лилией заката. Лепестки солнца медленно раскрывались, ложились на облака, терялись за горизонтом, пока он не отцвёл. И остался только мерцающий бархат ночи. В окне напротив его мастерской загорелся свет. И снова знакомый силуэт притаился за шторой. В странном ожидании чего-то…
В груди мастера стало жечь так сильно и так мучительно, что воздуха перестало хватать. Желание увидеть её ближе захлестнуло яростным порывом. Жгучая жажда коснуться и ощутить тепло стала мучить изнутри, терзая душу.
Он выбежал в свой сад через двери мастерской. Бесшумно прокрался под её окна, плутая меж тонких деревьев перед тем домом. Сердцебиение просто сводило с ума. Но как только он хотел заглянуть за штору в открытое окно, она сама вдруг исчезла под резким движением женской руки. Мастер прижался спиной к холодному камню стены. В окне на фоне темнеющего неба появилась девушка. Она вынырнула из окна в тонкой ночной сорочке. Одна шелковая бретелька спала, сползая по гладкому плечу, обнажила на половину грудь. Но тут же её вернули на место тонкие пальцы и волнительные изгибы тела стали медленно закрываться стекающими шелковыми волнами огненных волос. Он закрыл глаза и замер. Когда открыл – ничего уже не было. Только наглухо задернутые шторы. Мастер помчался к себе, лихо перескакивая невысокие заборчики. Ворвался, промчавшись к холсту и кисть стала мелькать в опытной руке, воплощая всю женственность и красоту этого создания. Всю её чувственность, каждый изгиб, каждый волосок крупных волн, что сливались в огненные пряди. Образ девы был почти завершен. Не хватало всё той же страсти… Не хватало кого-то на холсте… Огня? Дракона? Самого мастера?
Он бросил кисть и ушел. Ушел в ночь… Чтобы на следующее утро воплощать новые образы и думать лишь об одном. День тянулся то во вдохновении, то в томлении… Ночи сжигали тоской и жаждой… И снова день в карнавале образов и красок… А вечером всё тот же знакомый силуэт в свете окна или луны, заглянувшей меж забытых штор.
Он снова смотрел на эту танцующую тайну тень в окне напротив. Пока тень не замерла. Потом шторы распахнулись и окно отворилось настежь. Она смотрела прямо на мастера. Смотрела и не отводила глаза. Его сердце чуть не выскочило из груди. Он даже не успел скрыться за стеной от оконного проема, в тот момент, когда снова тоскливо смотрел туда. Всё! Хватит! Волна жара поднялась внутри, заставляя горячую голову отбросить сомнения и совершить безумство. Он выскочил в окно, ловко перебираясь через подоконник. Не заметил, как преодолел сад. Не помнил, как перемахнул в её распахнутое окно. Он лишь ощутил себя рядом. В какой-то момент опомнился. Он просто порывом огня ворвался к ней и заключил в объятья.
