Буридан утвердительно кивнул, соглашаясь с этой любовной арифметикой.
В этот момент на дворе раздался громогласный рык, и мужской голос прокричал:
– Брут, Нерон, успокойтесь! Или по вилам соскучились?
– Это еще что такое? – спросил Буридан.
– Да это львы королевы балуются, – пояснил Готье, – а сторож, досточтимый Страгильдо, их отчитывает. И да падет на меня кара Господня, если голоса этих зверюг не нравятся мне больше, чем голос этого человека!..
– Буридан, – промолвил Филипп, – вы слышали, как рычит лев? Так вот, представьте, что это голос любви в моем сердце. Эти хищные звери, Буридан, – я им завидую, я нахожу их более счастливыми, чем я, так как она приходит посмотреть на них, ласкает их взглядом, говорит с ними нежно… А я, стоя у этого окна, плачу оттого, что я всего лишь человек…
– Да, человек! – произнес Буридан. – И постарайтесь таковым и оставаться, Филипп! Я знаю, что такое любить. И, полагаю, если бы та, которую я люблю, не могла быть моею, я тоже был бы несчастлив. Но также мне кажется, что при этом я не забыл бы об опасности, которой подвергаются мои друзья.
– Вы правы! – возбужденно воскликнул Филипп. – Я забываю, что с сегодняшнего утра мы связаны единой судьбой, и что я вам обязан… Простите меня, друг… Мы вступили в ужасную борьбу, и прежде даже чем думать о смерти, нужно сражаться!
– Вот такой вы мне нравитесь больше – отважный, готовый противостоять опасности, способный померяться силами с Мариньи! Нет сомнений, что Мариньи не явится в Пре-о-Клер, но так же несомненно и то, что он пошлет туда внушительное количество сбиров и лучников, чтобы нас арестовать, так как он отлично знает, что мы-то туда непременно придем. Так вот: будьте начеку, так как у меня нет ни малейшего желания сгнить в Шатле или Тампле, и я, в качестве защиты, готовлю нечто такое, о чем, уверяю вас, будет говорить весь Париж!
– Разрази меня гром! – восторженно проревел Готье.
– Сегодня же вечером я встречаюсь с несколькими бравыми парнями. В Пре-о-Клер мы отправимся в сопровождении людей, способных повергнуть в страх и самого короля в Лувре!
– Ха-ха! – воскликнул Готье, ударив кулаком по столу. – Похоже, нас ждет небольшая стычка! И мы немного поощиплем перышки этим господам из стражи! Дьявол и преисподняя! Я не я, если мне одному не удастся отправить на тот свет с два десятка этих мерзавцев и скормить их уши их же уцелевшим товарищам!..
– Прощайте же! – сказал Буридан, вставая из-за стола. – Если мы удивили Париж, бросив Мариньи вызов, мы удивим его еще больше, когда явимся в Пре-о-Клер. Ну а пока – не позволяйте себе никаких опрометчивых поступков; ни ради того, чтобы увидеть королеву, Филипп, ни ради того, чтобы полюбоваться на принцесс, Готье! Если куда выходите – выходите вооруженными до зубов! Если идете в кабак – пусть хозяин первым пригубит вино, которое разливает! Если кто-то заговорит с вами на улице – обнажите шпагу и лишь потом отвечайте. Ни для кого ведь не секрет, что яд и кинжал – любимые оружия Ангеррана де Мариньи, и будь этот человек способен убивать на расстоянии посредством мысли, мы бы уже давно были мертвы!
Стоило Буридану ступить за порог, как Готье бросился к двери, дабы натянуть цепь и опустить засов.
Но именно в нее, в эту дверь, вскоре и постучали!
Готье д’Онэ отличался не меньшей храбростью, чем его брат или Буридан, но тут он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. После слов Буридана этот неожиданный визит в сей заброшенный особняк – и откуда, черт возьми, кому-то известно об их присутствии здесь? – поверг Готье в суеверный ужас.
