«Да», – отвечали ей те многозначительным взглядом.
– Страгильдо! – позвала Маргарита.
Всадник подъехал к повозке, наклонился, губы его растянулись в ироничной улыбке.
Едва слышно, дрожащим, запинающимся голосом, королева спросила:
– Тебе знакомы те два вельможи, что выступили с обвинениями против Мариньи?
– Филипп и Готье д’Онэ? Да, Ваше Величество.
– А юноша, который вызвал Мариньи на дуэль?
– И который только что спас Ваше Величество?
– Да, он тебе знаком? – спросила королева, вздрогнув.
– Жан Буридан? Да, я его знаю, Ваше Величество.
– Страгильдо, – прошептала королева, – я хочу поговорить с этими тремя господами. Разыщи их и приведи ко мне.
– Когда?
– Сегодня же вечером!
В этот момент, выкрикивая на ходу «ура!» и махая отстающим платками, к полуразвалившейся повозке подскакали с пару десятков всадников.
– Спасены, они спасены!
– Да здравствуют принцессы! Да здравствует королева!
Наклонившись ниже, Страгильдо, чья дьявольская ухмылка сделалась еще более ироничной, прошептал лишь одно слово:
– Куда?
И, приветствуя окружившую повозку толпу взмахом руки, награждая подданных улыбками, голосом еще более глухим, Маргарита Бургундская отвечала:
– В Нельскую башню!
Ла-Куртий-о-Роз окутывали вечерние сумерки. Кругом царили полнейшие безлюдье и тишина. С наступлением ночи смутные очертания Тампля выглядели еще более угрожающими, а силуэт замка походил на некоего подстерегающего добычу монстра.
Облокотившись на подоконник, Миртиль, с бьющимся сердцем, не сводила глаз с дороги, по которой должен был приехать отец; но иногда, помимо ее воли, взор девушки перемещался на зловещую крепость.
– Жийона, – прошептала Миртиль, – нужно будет попросить батюшку подыскать нам другое жилище; от одного взгляда на этот замок у меня кровь в жилах стынет…
– Что за глупости!.. Вы говорите так, словно вам еще три годика, моя дорогая! – промолвила Жийона, вымучив улыбку. – К тому же, теперь у вас и вовсе нет повода для беспокойства. Или вы забыли уже, что ваш милый Буридан теперь не только вне опасности, но и что он спас королеву… и за поступок сей, несомненно, будет щедро вознагражден королем?
– Да, это так, – задумчиво проговорила Миртиль. – Он спас королеву!.. Жийона… а это правда, что королева… столь красива, как поговаривают?
– Столь красива, что все придворные и даже многие городские буржуа так влюблены, что готовы пойти ради нее на любые безумства. Но в еще большей степени, нежели красотой, королева отличается благоразумием. И потом, кто посмеет заявить, что он влюблен в жену короля?
– Эта крепость меня пугает! – сказала Миртиль, опуская раму.
– В самом деле… вы так побледнели… и в глазах у вас стоят слезы… Полноте, чего вам опасаться, дитя мое? Разве я здесь не для того, чтобы вас оберегать? И потом, вот-вот приедет мэтр Клод Леско…
– Да… – возбужденно прошептала девушка. – И я попрошу его завтра же увезти меня отсюда… Никогда еще Тампль не производил на меня такого впечатления. Но, – добавила она, покачав очаровательной головкой, – скажи, Жийона, как ты думаешь: согласится ли батюшка отдать меня за Буридана?..
– Разумеется! – промолвила старуха. – Можно ли сыскать кавалера более во всех отношения достойного и любезного, храброго и… впрочем, вы и сами сейчас в этом убедитесь, так как вот и мэтр Клод Леско собственной персоной!
– Наконец-то! – воскликнула Миртиль.
И она побежала к двери, дабы броситься на шею отцу, который действительно в этот момент переступил через порог. Клод Леско крепко прижал дочь к груди, запечатлев долгий поцелуй на ее чистом лбу.
