– Интересно… Звони Даниилу, а я начну работу, слава богу реконструкция лица теперь не нужна.
* * *
– Что-то сегодня холоднее обычного, – он вышел из машины и снова погрузился в темный туннель.
Неизвестный положил чемоданчик на землю и направился за очередным трупом. Перетащил на середину помещения, устроив на полиэтиленовом пакете размером с одеяло.
– Теперь и ты станешь частью шедевра, – проговорил и схватился за нож.
Мужчина сделал первый надрез, длиной в двадцать сантиметров, на плече.
– Невероятное ощущение, – бубнил, получая удовольствие, – все ради него, ради веры, ради величия. Вдохнем жизнь в эту картину, и теперь она заиграет новыми красками.
Не менее часа понадобилось, чтобы добраться до кости. Он отпилил плечевую, ровно с обеих сторон и взял в руки.
– Да, то, что нужно. Чисто сработано, – неизвестный положил добычу в пакетик и убрал в чемодан, аккуратно зашил плечо жертвы, – тебя скоро обнаружат, – спешно вернулся домой.
– Захар, приветствую, – Давид чувствовал себя виноватым, ведь еще рано, а судя по голосу, психиатр крепко спал.
– Давай без этого, – сонным голосом бубнил тот в трубку, – что стряслось…
– Убийство, а адвокат задержанного требует освидетельствования. Но даже не знаю, подойдешь ли для этого…
– Конечно, я главврач психиатр в отделении для душевно больных, причем единственный. Ты по адресу Давид, уже выезжаю.
Только следователь положил трубку, как в кабинет ворвались две девушки. Они громко перебивали друг друга и махали руками в разные стороны.
– Тихо, – выкрикнул и те умолкли, – так, а теперь поочереди.
– Я идентифицировала жертву, – начала Лилия, – это священник из Москвы. Его пригласили погостить, но тот не предупредил, что летит, поэтому не могли ничего о нем знать.
– А я за эти три часа установила, что погиб минимум месяц назад. Труп мумифицирован, это затрудняет установление сроков, но дает понять, что жертва после смерти лежала в закрытом помещении. Погиб от обезвоживания…
– Его держали в плену и не кормили…, – уточнил Давид.
– Да, но еще не давали воды. За неделю до того, как повесили, умершему вырезали бедренную кость, но рану зашили, причем мастерски.
– Вот так новости…
– Это все, на что способен, – возмущалась Ева.
– А чего ждешь…
– Хочу поговорить с подозреваемым.
– Ты?! – громко рассмеялся, – послушай, здесь не детский сад, а уголовный розыск. Мы тут не в песочнице играем.
– Нет, это ты послушай, – эксперт подошла к нему вплотную и уставилась прямо в глаза, не моргая, продолжила, – маленький рост не мешает проводить вскрытия и копаться в кишках людей. Я знаю о том, что творят эти уроды больше кого бы то ни было. Вижу их глазами, что делали, каждое движение. Не смей говорить со мной как с ребенком, ты бы и скальпель в руки не смог взять, не то что разрезать плоть.
– Да что с вами творится, – Давид находился в шоке от подобного поведения блондинки, – сейчас придет психиатр и провожу обоих к задержанному. Согласна.
– Да, – резко ответила Ева и сложила руки крестом, – вполне.
– Да расслабься, давай кофе попьем, у меня и печенье есть, суп в термосе, – Давид пытался разрядить обстановку, но девушка плюхнулась на стул у выхода и отвернулась к окну, – да в тебе гонору больше чем веса.
– Не трогай ее, человек не выспался, давай кофе и печенье, – Лилия присела напротив него, – так что там с адвокатом.
За разговорами следователь и не заметил, что Ева давно вышла, а пролетело уже тридцать минут.
