– Ах, молчите, молчите! – прошептала она взволнованным голосом. – Молчите!
– Радость не убивает, сударыня.
У Марты закружилась голова.
– Радость… – сказала она, задрожав. – Для меня нет более радости.
– Может быть.
Госпожа де Рювиньи, вероятно, забыла, что имеет в качестве поверенного бедного стражника, или же слепо и безгранично верила ему; как бы то ни было, но только она прошептала:
– Он умер.
– Умер, говорите вы? – перебил ее Мартин, вдруг отчасти угадавший правду.
– В Африке… на войне, – сказала Марта чуть слышно.
– Сударыня, – пробормотал Мартин, – я был солдатом и, как видите, жив, не правда ли?
– Да, – сказала она с грустью, – ну, так что же?
– Ну, и меня приняли за мертвого на поле битвы и известили семью о моей смерти. Сестры и братья носили траур по мне, а сельский священник отслужил мессу за упокой моей души.
– О, Боже! – прошептала Марта. – Неужели вы хотите убить меня?
– Надейтесь, – сказал Мартин, – надейтесь, сударыня…
И затем он поспешно прибавил:
– Лодка, только что приехавшая сюда…
Марта задрожала и чуть не лишилась чувств. Кровь остановилась у нее в жилах, холодный пот выступил на лбу.
– В этой лодке, – продолжал Мартин, – приехали двое…
У Марты закружилась голова.
– Мужайтесь, сударыня, мужайтесь! – бормотал надсмотрщик, – не дрожите так… один из них офицер.
Баронесса чуть не вскрикнула.
– Он дал мне вот это письмо, – докончил солдат, поддерживая ослабевшую Марту, – читайте, сударыня…
Блуждающий взор баронессы упал на подпись на письме, и она снова вскрикнула, но на этот раз от радости… это был его почерк… он не умер.
Дрожащей рукою она распечатала письмо и поспешно прочитала:
«Марта, моя любовь, моя жизнь! Бог не захотел разлучить нас… оставленный умирающим под вражеским огнем, я ожил… плененный арабами, я бежал… Ваша любовь была моим талисманом…
Марта, нежно любимая мною, мне нужно видеть вас, это необходимо, не откажите мне!..
Ваш на всю жизнь Гектор».
В сердце и уме баронессы происходило что-то странное, необъяснимое.
Радость не убила ее, а уничтожила для нее все недавнее прошлое. Настоящая минута была как бы продолжением того часа, когда она в последний раз видела Гектора Лемблена перед его отъездом в Африку. Все промежуточное время как бы исчезло. И брак, и барон, и новое имя, которое она носит теперь, все это она забыла при мысли о. нем. И эта женщина, недавно слабая и которую одно слово могло убить, стояла теперь молодая и сильная, и в глазах ее светилась радость.
– Где он, где он?
– Пойдемте! – сказал Мартин, снова взяв ее за руку. – Он внизу, у подножия утеса… Он ждет вас…
Влюбленные слились в объятии. Рыбаки стражник, отошедшие на почтительное расстояние, слышали, как они произносили бессвязные слова, слышали их вздохи и рыдания…
Вдруг наступила ужасная действительность.
– Замужем! – вскричал офицер, и страшная злость прозвучала в его голосе.
Марта опустила голову и вскрикнула.
– Замужем, замужем! – повторял он с горечью. Марта вспомнила, что она уже не мадемуазель де Шастенэ, а баронесса де Рювиньи.
– Ах, – проговорила она, – простите меня, Гектор, простите меня… Но я думала, что лишилась вас навеки.
И Марта с пламенной надеждой подняла глаза к небу.
Гектор Лемблен встал молча и спокойно, как человек, твердо решившийся на что-то.
Ночь была темная. Океан бурлил у подножия скал. Дикое величие местности, отдаленные раскаты грома, свирепый рев волн – все, казалось, хотело окружить мрачной и дикой поэзией последнее свидание двух некогда обрученных.
