Несколько лет тому назад сидел я точно так же в «Эльбрусе» и заказал такие же бараньи рёбрышки. Вроде один сидел, а может, вдвоём с кем, сейчас уж и не вспомню. Но это никакого отношения к делу не имеет. Главное, что я там был, а напротив, у того же окна, сидела немаленькая компания. Два официанта еле успевали её обслуживать. Мне даже казаться стало, что они там наперегонки пытаются есть. Всё время им новые и новые тарелки подносили. А у самого окна удобно устроился явно главный в этой компании. Такой уже немолодой, лет за пятьдесят, плотный мужик в хорошем костюме, со здоровенной золотой печаткой на пальце, модно стриженный – одним словом, ухоженный. Постепенно компания начала уменьшаться: то один встал, со всеми попрощался, официантов поблагодарил и исчез, то другой. В конце концов мужик у окна один остался, рядом с ним бумажник на столе лежал, толстый такой, внушающий доверие. Окно было открыто, и по залу лёгкий ветерок гулял.
У меня баранинка на тарелке потихоньку закончилась, и я рассчитаться решил. Один из официантов ко мне со счётом подошёл, а его напарник на кухню убежал. И вдруг тот мужик на стул как вскочит – и в окно. Выпрыгнул на улицу – и бегом к троллейбусу, у которого двери уже закрывались. В последнюю секунду вскочил в него – и был таков. При этом никто и не заметил, как он бумажник со стола прихватил.
Я когда из шашлычной вышел и в сторону площади направился, видел, как по бульвару милицейская машина с сиреной ехала, явно к «Эльбрусу». Вот, наверное, с тех пор и заколотили там окна.
Пока я вспоминал ту историю, без дела не сидел, последнее рёбрышко догрыз, чаем горячим рот и горло освежил, расплатился и побрёл дальше. Теперь уж с жильцов «дома под юбкой» обход продолжил.
После того жаркого во всех смыслах дня у меня дома к отложенной сумме добавилась почти сотня рублей. Чувствуете, какую неоценимую помощь мне Сергей Иванович оказал?
Глава седьмая
Дни шли за днями. Я настолько втянулся в этот сумасшедший темп, что все они слились в моей памяти в один. Каждое утро, без каких-либо выходных и проходных, когда ещё часы на Спасской башне не успевали пробить шесть раз, я уже стоял в нашем подвале на раскладке. Редко случалось, чтобы попадался заковыристый адрес, который был мне незнаком. Но ежели такое и бывало, то, как правило, даже наши всё знающие о Москве старики разводили руками. В такие мгновения я осознавал, что тоже превратился в профессионала, которого трудно чем-нибудь удивить. Хотя некоторые дни из той нескончаемой череды и сумели осесть в памяти из-за совсем уж неординарных событий.
Прошёл июнь, и начался жаркий до невозможности июль. Дышать в Москве было нечем, вокруг горели торфяники. По улицам тянулся сизоватый дым. В районе восьми часов утра я вышел из подъезда большого жилого дома в Новодевичьем проезде, откуда начал доставку в тот июльский день, и в очередной раз поморщился от рези в глазах. Напротив подъезда виднелись купола Новодевичьего монастыря. Обычно, когда мне приходилось бывать в этом районе, я всегда ими любовался, но в тот памятный день мне показалось, что они расплываются и колышутся в воздухе, так было дымно.
Накануне вечером мне довелось побывать в гостях: у моего приятеля был день рождения. Его отец работал в системе гражданской обороны, был генералом, и именно на его плечи взвалили разборки со славянским богом огня и кузнечного дела Сварогом. Утром того же дня ему пришлось ехать по лесной дороге неподалёку от Бисерова озера. Ничто не предвещало беды. Из земли, правда, сочились струйки дыма – там, в подземелье, всё тлели и тлели торфяные залежи. И вдруг машина начала проваливаться. Пожилой шофёр, прошедший всю войну, вспомнил молодость и не только сумел сам выпрыгнуть из автомобиля, но и открыл заднюю дверцу и помог генералу выбраться на волю. Машина провалилась в тартарары.
