Что касается беспрепятственного прохода через проливы военных кораблей, то тут турецкие флотоводцы были категорически против. Но Кутузов их переиграл: на одном из приемов он вскользь заметил, что, будь русские и турки заодно, никто и никогда не посмел бы покуситься на проливы. Эти слова попали в газеты, а работавшие на русского посла «доброжелатели» начали подогревать толпу, активно обсуждая этот вопрос на рынках и в кофейнях, само собой, склоняя правительство к такому союзу.
Не будет преувеличением сказать, что Кутузов буквально купался во всякого рода интригах, каверзах и приключениях – и все они на пользу делу, на пользу России. Со временем он стал так популярен, что его дипломатических подвохов начали опасаться в Париже, Лондоне и Вене. А сам Кутузов так вошел во вкус, что написал жене: «Дипломатическая карьера сколь ни плутовата, но ежели ее делать как надобно, не столь мудрена, как военная».
Не знал тогда Михаил Илларионович, ох не знал, что главные его подвиги – и военные, и дипломатические – еще впереди. Шли 90-е годы XVIII века, Европа бурлила, с невиданной скоростью набирал силу Наполеон, взбунтовалась Польша, а Кутузов купался в неге и роскоши Востока. Так бы оно, наверное, было и дальше, если бы императрица не поняла, что никто, кроме ее любимого генерала, не сможет унять разгулявшегося Костюшко. Покряхтев и повздыхав, Кутузов сменил так полюбившийся ему дипломатический фрак на военный мундир и отправился усмирять восставших поляков. По своей давней привычке он не стал давать им генерального сражения, а неожиданно зашел в тыл. Поняв, что попал в ловушку, Костюшко сдался в плен, а тысячи русских солдат и польских повстанцев остались живы.
Императрица не преминула отметить заслуги Кутузова, приблизив его к себе настолько, что не могла провести без него ни одного вечера.
Был он с государыней и в последний вечер ее жизни… Как это ни странно, Павел I, люто ненавидевший всех любимцев матери, к Кутузову благоволил и послал его в Берлин вести переговоры о заключении союзного договора с Пруссией. Поручал он Кутузову и более деликатные миссии: Михаил Илларионович дважды встречал на границе шведского короля Густава IV и сопровождал его до Петербурга.
Но в 1802-м, сославшись на нездоровье, Кутузов попросился в отставку. Не думал он тогда и не гадал, что отставка будет недолгой: как оказалось, России без него не обойтись. Через три года Михаила Илларионовича назначают командующим армией и отправляют на борьбу с Наполеоном. Начало этой борьбы было неудачным: после вчистую проигранного Аустерлицкого сражения Александр I отстранил Кутузова от командования и назначил военным губернатором Киева.
Между тем Наполеон покорял одну европейскую державу за другой и катастрофически быстро приближался к границам России. В Петербурге понимали, что открытого столкновения с Францией не избежать, что на счету каждая пушка, каждый солдат, а тут, как на беду, русские войска ввязались в очередной конфликт с Турцией. Войны на два фронта не выдержать, это ясно. Но как, не потеряв лица, замириться с турками? Тогда-то и вспомнили о старом лисе, как его несколько позже стал называть Наполеон, сибаритствующем в своем имении Кутузове.
Приняв командование Молдавской армией, Кутузов повел себя довольно странно: он всячески поощрял распространение слухов о слабости вверенного ему войска, а также о своем нездоровье и чуть ли не старческом маразме. Турки, которых было раза в три больше, только посмеивались: зубы, мол, у старого тигра уже не те, ему бы сидеть на манной каше, а не охотиться на зубров и косуль. Их активно поддерживали французы, которые предлагали султану заключить военный союз против России, объявить своему северному соседу священную войну и во главе всех стран Востока двинуться на Москву.
