– Значит, я ошибался, когда считал себя наблюдателем, – улыбнулся Никита. – Ты тоже чудик или кто другой?
– Чудик? Скажешь тоже! Народ наш называется лиллы, те, что в лесу живут, – полесные, а те, что в городе, – пригородские.
– Значит, твои собратья не только здесь, но и в городе обитают?
– Ага, вот я, например, – городской. Как видишь, мы гладколицые и бесхвостые.
– А как ты здесь оказался? – спросил Никита.
– Путешествую. Ты-то тоже не деревенский, как я погляжу.
Малыш засмеялся, согнул ноги в коленях и, опрокинувшись назад, повис, раскачиваясь на ветке вниз головой.
– А можно на песике покататься? – неожиданно спросил он.
– Попробуй. Только ты уж сам с ним договаривайся, – ответил Никита.
Человечек свистнул, мигом запрыгнул Вуфу на загривок, пес рванулся вперед, и они скрылись из вида. Не прошло и нескольких минут, как Вуф, с развевающимся по ветру языком, показался среди деревьев.
– Э-ге-гей, – вопил человечек, проносясь мимо.
Пес затормозил, и малыш свалился в траву.
– Вот это скорость! – восхищенно проговорил он, отряхиваясь. – Хороший пес!
Вуф подошел поближе и, виляя хвостом, облизал человечка.
– Я, конечно, все это очень ценю, но только я теперь весь мокрый, – отмахнулся малыш.
У Никиты скопилось множество вопросов, и он решил прямо сейчас, не откладывая, поскорее их задать. Только, наверное, надо сначала познакомиться.
– Я – Никита, а тебя как зовут?
– Меня зовут Мокей – в переводе с греческого «весельчак». Все называют Мокейка.
– А я не знаю, как Никита в переводе с греческого.
– Твое имя связано с богиней победы Никой и означает «славный победитель».
– Скажи, а почему ты обычным языком разговариваешь, а чудики, ой, то есть лиллы, – пословицами и поговорками?
– У нас язык свой, с разновидностями в зависимости от местности. Лесные шушукают, городские мямлят. А вот с людьми, коли есть необходимость, мы говорим так, как научились. А учились мы по человеческим книгам. У каждого поселения своя главная книга для обучения принята; у полесных – это собрание пословиц и поговорок. Они считают, что вся мудрость в них собрана и красота заключена. У пригородских – собрание сочинений Пушкина.
– Ты же вроде бы городской, а говоришь, как я заметил, не стихами.
– Вот такой я неприкаянный – ни здесь и ни там. Две страсти у меня – путешествия и книги. Читаю все, что могу найти. Это отчасти и причина моих странствий. А Пушкина люблю.
Поэта уважаю и ценю,
С младых ногтей читаю, скажем прямо – чту.
Люблю, но ведь любить публично,
Позвольте, – просто неприлично.
Сказал не я, – Довлатов,
И рифма здесь не виновата.
Как жаль, что в наш жестокий век
Лишь прозой должен изъясняться человек.
Не заговоришь ведь, как герой Ростана иль Шекспира,
Не будет собеседника, объезди хоть полмира.
«Будь проще», – говорят нам простаки,
Но счастливо живут лишь чудаки.
– Браво, – захлопал в ладоши Никита. – Я бы хотел поддержать беседу в стихах. Только вот у меня еще много вопросов, и все они пока не зарифмованы.
– Спрашивай.
– А как ты в лесу оказался? Тут книг не найдешь.
– Лето же! – захохотал Мокей. – На природу потянуло. А книги я получаю почтой, только миниатюрные (бывают у людей такие, как сувениры). И то, наша обычная почта их не доставляет, только грузовая.
– Грузовая?.. – удивился мальчик.
– Ага, совы!
Послышалась мелодия, Мокейка взглянул на изящные серебряные часики, которые висели у него на шее.
– Мне пора. Еще увидимся!
