– Сушимся, ремонтируемся, – ответила я неопределенно.
Остальные жильцы нашей коммуналки сокрушенно покачали головами, поохали, поахали, помянули недобрым словом алкашей-художников, но потом признали: о мертвых надо или хорошо, или никак.
Капитан, почувствовав себя в теплой домашней обстановке, где его принимали как старого доброго знакомого, рассказал: останки опознать с полной достоверностью не удалось, но есть все основания предполагать, что это – двое художников, постоянно обитавших в мастерской. Третий, проживающий у жены, на опознание приходил, но, естественно, ничего сказать не смог. В том, что осталось от его приятелей, узнать кого-либо было трудно. Правда, он сообщил, что его приятели вроде бы собирались провести вечерок за бутылочкой. Наверное, заснули с непогашенной сигаретой.
Я вспомнила, что в ночь с пятницы на субботу над нами слышались шумы. Безруких тут же внес мои «показания» в протокол. Дело для него было ясным, следовало только все оформить должным образом.
– А взорвалось у них чего? – спросил мой сын, глядя невинными глазами на милиционера.
Безруких не знал точно – этим занимались специалисты, но высказал свое мнение. Предположил, что какие-то химикаты, используемые художниками в работе. Вызванный к следователю третий художник не мог толком вспомнить, что хранилось у них в мастерской. Безруких не собирался заострять на этом внимание, только поинтересовался, не обвалилось ли у нас чего от взрыва. Мы ответили, что только немного штукатурки да статуэтки побились.
Потом я спросила про скелет, сообщив, что меня приглашали зайти в соседнюю квартиру после пожара.
– Может, это старый хозяин от большевиков прятался, да так и не смог выбраться? – честными глазами посмотрел на капитана дядя Ваня. – Или кто в тридцать седьмом году скрывался?
– Или они в прятки играли, как в одной сказке. Мама, помнишь, ты мне читала? Девушка там еще в сундуке осталась, а ее нашли только спустя много лет. И ее привидение бродило по замку.
Капитан рассмеялся. Мы все смотрели на него выжидательно. Как сообщил Безруких, по предварительной версии, скелету было не более пяти лет.
Я с невиннейшим видом поинтересовалась, кто купил соседнюю с нами квартиру.
– Французы, – сказал Безруких. – Но их сейчас нет в России. Уехали несколько дней назад.
Мы все молча открыли рты. Потом опять стали наступать друг другу на ноги. Под столом, разумеется.
– Французы?! – переспросила я. – Но как же…
– Наверное, решили сделать ремонт. Они тут работают в одном представительстве. Кстати, в строительной компании. Банк они на Невском строили. Может, знаете?
Я кивнула. У тех французов я даже несколько раз подрабатывала на переговорах. Только понятия не имела, кто из них купил квартиру по соседству со мной. Правда, с парадного подъезда в наш дом я не заходила: мне там нечего было делать. Но в фирму все же неплохо бы позвонить…
– Теперь элитную гостиницу строят, – продолжал капитан. – А сейчас в отпуск уехали. На родину. Скоро вернутся. Наверное, побоялись в органы сообщать о скелете. А может, даже не видели его. Скорее всего мастера, которые ремонт делают, его обнаружили и сбежали. Мне эта версия представляется наиболее вероятной. Французы наняли рабочих, чтобы те отделали апартаменты к их возвращению. А тут такое… Но все равно нам придется их допрашивать, как приедут. Надо же узнать хотя бы, кого именно они нанимали для проведения работ.
