Тайны старого подвала - страница 28

– Пойдемте! – согласился Володя, хотя у самого едва ли не подкашивались от страха ноги: а вдруг ОНИ там! Но Вовка уже давно понял, что ему отступать некуда. Он не простит себе никогда, если не откроет жгучую тайну.

…Портреты были написаны искусным художником. Герои сказок как живые смотрели с полотен, и каждая деталь лица, одежды была тонко вырисована. Ужас обуял мальчика, когда он взглянул в глаза Черномора, КОЩЕЯ Бессмертного, Лиха Одноглазого. Сколько злобы было в их взорах! Зато Буратино, Карлсон, Иван Царевич светились добротой. А какой милой показалась ему Баба Яга! Страшная, конечно, но почему-то милая!

Долго, взяв Николая Андреевича за руку, ходил Володя вдоль галереи сказочных героев. Милый Оле Лукойе! Как же он ласков! А Василиса и в самом деле прекрасна! И царь Гвидон хорош, и Аладдин. И даже джинны были чем-то симпатичны.

…И вдруг Вовка заметил странную вещь: посмотришь издали – портретов совсем немного. От силы двадцать пять. А когда ходишь вдоль галереи – они бесконечны. Словно в калейдоскопе меняются образы и все новые и новые оживают лица на полотнах.

– Я устал, дедушка, пойдем, – попросил Вовка.

И они поднялись наверх.

В этот раз мальчишки недоумевали: Вовку после уроков поджидал папа. "Значит, случилось что-то дома!" – подумал Витька Черняев, следя за удаляющимися отцом и сыном, – "Завтра узнаю!" Эх, если бы он проследил за каждым шагом друга, он бы уже сегодня узнал его тайну.

Правда, Вовка был осторожен: он поминутно оглядывался назад, и если бы увидел за собой погоню, конечно, увел бы папу от школы. Но за ними никто не шел.

…Три условленных стука, и через какое-то время послышался скрежет отодвигаемого засова. Николай Андреевич, как всегда в пледе на плечах, радостно встретил Вовку. И вдруг увидел взрослого человека. На его лице промелькнули и досада, и удивление, и вопрос.

– Извините, Николай Андреевич, – топтался на месте начальник СМУ. – Я ваш ученик Миша Дубинин, а это – мой сын.

И тогда лицо Николая Андреевича осветила добрая улыбка.

– А, Миша Дубинин! – Он строго погрозил ему пальцем. – Ты так и не исправил четверки по биологии и физике? – Он лукаво смотрел на него. – А то я бы представил тебя к медали!

– Но в первом я имел все пятерки! – шутливо защищался Миша Дубинин.

– Так то в первом классе, а в десятом сплоховал! Ну да ладно, проходите оба, в ногах правды нет!

И только Дубинин-старший поставил ногу на первую деревянную ступеньку, как она отозвалась таким знакомым скрипом, что у него в груди защемило, ему показалось, что он шагнул в детство…

Он хорошо помнил, какая она внутри, его школа. Но сейчас, вступив в тишину длинного коридора, вдруг растерялся. Нахлынуло сразу столько воспоминаний, что ему пришлось остановиться и привести свои нервы в порядок.

Наконец он шаг за шагом стал продвигаться по коридору, который когда-то ему казался бесконечным. Он с тревожной радостью смотрел на двери классных комнат, за которыми когда-то сидел, волнуясь перед ответом, где шалил, и где с таким нетерпением ждал звонка.

Он никогда не думал, что встреча с детством будет такой оглушительной.

Николай Андреевич очень хорошо понимал чувства своего бывшего ученика и потому не проронил ни слова, пока они не подошли к двери с надписью «Директор». Ах, сколько раз Миша стоял перед этой дверью, волнуясь или радуясь, но никогда – равнодушно.