Тайны уссурийского женьшеня - страница 17

Вот тут Анатолий Федорович и говорит Володе:

– Идите-ка, мои голубки – Николай и ты, Володя, наведите элементарный порядок на нашей женьшеневой плантации. Мы в прошлую осень выкопали на ней 11 корней женьшеня, а семена рассадили там же. Вот Николай их сможет увидеть только на следующую осень, если приедет к нам. – И, глядя на меня с хитрецой прищуренными глазами, добавил: – Не торопись, ты и сам найдешь скоро царя растений. Ну, идите, да торопитесь к ужину прийти.

После этих слов, идя вслед за Володей, я превратился полностью в слух и зрение, – главным образом в зрение, – в ожидании непременных чудес. Мы осторожно двигались от полянки в чащу. Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию в виде поляны, на которой посеяны растения. Место, где обнаружено было в разное время несколько корней женьшеня, считается удачным. Сюда переносят и все другие найденные корни. И уж все их очень берегут! Так что первое, что я увидел – это навесы из кедрового корья, защищавшие женьшень от палящих лучей солнца. Для того чтобы не прогревалась земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.

Мы занялись работой. В первую очередь убрали сухие ветки, упавшие с деревьев, пересадили 2 каких-то куста и полили их водой. Володя, заметив, что вода идет на полянку слабо, пустил ее побольше. Потом стали полоть сорные растения, но удаляли только самую высокую траву. Владимир очень сильно ругался, когда поблизости находил проростки элеутерококка – плохое соседство. А я во все свои глаза смотрел себе под руки в надежде увидеть росток, хотя бы один росточек женьшеня, но его все-таки не нашел… А как мне хотелось увидеть, прикоснуться к мечте своего детства! Но женьшень пока не желал мне показываться. И я успокаивал себя тем, что, наверное, еще не настал момент нашей встречи. Закончив всю работу, мы вернулись на кордон ужинать. Ночью я спал очень плохо, во снах видел изображение женьшеня, который почему-то постоянно выскальзывал из-под моих протянутых рук…

Утром мы покинули кордон, как его называли мои попутчики «Промежуточный», и стали углубляться в тайгу. До кордона «Раздольный», куда мы направились, было, по словам Анатолия Федоровича, 12 км. Но расстояние в километрах всегда относительно. Двенадцать километров по шоссе – 2 часа хорошего хода, и без особой усталости. Двенадцать километров по уссурийским дебрям, пусть даже сначала и по тропинке, – совсем другое. Тропка была узенькая и еле заметная. Я шел последним с расчетом отстать, если попадется что-нибудь интересное для фотографии, а потом нагнать своих спутников. Однако шли они быстро и в нескольких шагах уже исчезали из виду, а тропка местами совсем терялась, к тому же мешал довольно увесистый рюкзак – бежать с ним было неловко, да еще болтался фотоаппарат, планшетка била по боку… Можно было запросто что-нибудь потерять. Как ни прекрасны виды дремучей тайги, по которой мы шли, как ни хотелось мне отстать и поблаженствовать в созерцании (ведь очень может быть, что никогда в жизни я не смогу побывать в этих местах снова и уже не увижу ни вон те гигантские, в несколько обхватов, стволы тополей Максимо́вича, едва проглядывающие в сплошной зеленной массе подлеска, ни тихо журчащий заповедный ручей с неожиданной широкой заводью, в которой как в зеркале открывается голый, наполовину истлевший ствол какого-то умершего великана, ни внезапно выглянувший из чащи яркий цветок или светящуюся, пронизанную тонким прямым лучом, гроздь рябины, от которой к ветви тянется тончайшая, радужно переливающаяся паутина…) – как ни соблазнительно все это было, однако… Что делать! Пришлось опять перестраивать себя на иной масштаб восприятия, на более высокую скорость движения. Временами Анатолий Федорович, правда, понимал меня, замедлял ход, причем делал это очень тактично, как бы между прочим, словно заинтересовавшись каким-то пейзажем или растением, но заботливо поглядывая на меня: успею ли я настроить фотоаппарат? В одну из таких микроостановок я и успел впервые разглядеть плоды растения, производившего не так давно истинную сенсацию в среде ботаников и фармакологов.