Это Лев договаривается со студентами о времени занятий, а не Вадим. Он здесь лишь тот, кто даёт возможность и место для получения дополнительных знаний.
— У него сестру машиной сбило, — заговаривает Анфиса, важно скрестив руки на груди и даже чем-то напомнив мне мою маму. Вообще эта Анфиса слишком напоминает мне меня, мою маму и сестру. Странно как-то это. Очень даже.
— Что, чёрт возьми, происходит в этой академии?! — восклицает женщина, обернувшись к моему брату. — Роды, кесарево, аварии? Вадим Данилович, мне это не нравится! Совсем не нравится!
— А кому нравится, когда несчастье в семье? — прыскает девчонка на её реплику. — Вы если шутите, то в конце смеяться надо. Но это совсем не смешно, дамочка!
— К тому же ещё какие-то дети! — не унимается проверяющая.
— Мы не какие-то дети! — выкрикивает Никита. — Мы папины! И мы пришли сказать папе, что у нас беда! Пришли к нашему папе!
— Согласно конституции, нет никакого запрета на то, чтобы мы приходили к папе на работу, — добавляет Анфиса.
— Вы дети Царёва?
— Ага.
— И это консультант? — совсем не расслабляется и не входит в положение противная. — Разочаровываете, Вадим Данилович. На вашем месте я бы отказалась от такого сотрудничества. Сотрудников совращает, к тому же ещё и сбегает, не доведя лекцию до окончания. Детей своих оставляет там, где им не положено быть! Ужасно!
— Никита, мне кажется, или эта женщина говорит, что наш папа плохой? — прищуривается Анфиса.
— Тебе не кажется, — парень скрещивает руки за спиной и идёт в сторону проверяющей. — Красавица, ты знаешь, что мы с такими в девяностые делали? — хрипит он и подбородок чешет. — В лесок и закопали. Чтобы язык за зубами держали и хороших людей не обижали.
— Это он дедушку изображает, — дёргает меня за рукав Анфиса, прошептав, и идёт к брату. — Никита, какие девяностые?! Мы цивилизованные люди. Один звонок дедушке — и её уволят. Как ту из департамента образования, которая заявила, что я в школу не могу пойти, потому что маленькая.
В школу? Сколько ей? На вид четыре-пять. Вообще не школьница. И правда маленькая ещё.
— А, да! — кивает Никита. — Или как того дядю, что сказал, что папину клинику снесут и на её месте торговый центр построят.
— Или как того, кто хотел на месте нашей любимой площадки построить магазин игрушек.
— А помнишь нашу няню?
— О да! — тянет Анфиса. — Мне кажется, она до сих пор лечится после встречи с дедушкой.
— Эти дети мне угрожают? — ошарашенно спрашивает женщина.
— А вы догадливая! — бросает ей довольная Анфиса. — И если не хотите проблем, то идите домой! В нашей семье беда! А вы задерживаете тётю, что посидит с нами и ватрушки с творогом нам сделает! Не заставляйте меня нервничать!
— Дедушка не любит, когда Анфиса нервничает, — дополняет сестру Никита.
— Дедушка меня очень любит, — улыбается дочь Льва.
— Вадим Данилович…
— Продолжим завтра? Сегодня мы достаточно посмотрели, — прерывает её мой брат, и та нехотя кивает, а после, развернувшись, уходит, недовольно взглянув на детей, которых её взгляд даже не тронул.
Когда она уходит, я бросаюсь к Вадиму.
— Сестра Льва попала в аварию, и он поехал к ней. А это его дети. И я вызвалась посидеть с ними, — тараторю. — Он не хотел! И я не хотела! Но ты ведь понимаешь, что бывают разные ситуации, и эта ситуация действительно экстренная.
— Тише-тише, — Анфиса берёт меня за руку, заметив, что у меня паническая атака начинается. — Дыши! Раз-два. Раз-два. Лучше? — заглядывает мне в глаза.
