Но чертовски странно…
3. Глава 3
Лев
Домой возвращаюсь ближе к девяти. Операция по исправлению носовой перегородки с изменением формы носа прошла без проблем. Хотя я думал, что они могут возникнуть из-за особенности пациентки. Но обошлось.
Не хотел бы сейчас ещё из-за этого переживать. Мало того, что последним придурком себя считаю из-за того, что нагрубил… Она просто хотела спросить, как я, а я… а я не знал, как дышать в её присутствии. Как смотреть и как говорить. Ведь одно слово с её стороны — и меня могло сорвать. Как кран. Выпалил бы ей всё. О чувствах, о детях и даже о собственном предательстве. Я никогда не мог хранить что-то от неё в тайне.
О моей жизни она не знает всего трёх вещей. Первое — чем занимаются мои родители. Второе — что я люблю её. Третье — что у меня от неё дети.
— Папа! — Анфиса и Никита несутся ко мне. — Ты пришёл! — обнимают меня, пока я глажу их по голове.
То, ради чего я готов пахать днями и ночами. Ради этих малюток, что любят меня, несмотря на то что я натворил. О том, что у них есть мама, они знают. Но о том, почему она с нами не живёт, вопросов не задают. Насытились моим: “Мы пока не вместе, потому что у нас не случилось настоящей любви”.
— Я дома, и я принёс вам сладкого, — отвечаю и демонстрирую бумажный пакет в руках.
— Но без сахара? — уточняет блюстительница моей диеты, всех ограничивая в сахаре.
У Никиты как-то был диатез, и она, узнав причину, прочла в доме всё на эту тему. Узнала, что сахар вреден, и теперь не даёт его есть никому в доме. Даже мне, хотя я тот ещё сладкоежка.
— Естественно! Всё натуральное и без сахара! — отвечаю ей.
— Тогда спасибо, — забирает у меня пакет и вместе с ним несётся в сторону кухни. Никита следом за ней, изображая самолёт.
Сестра выходит ко мне в коридор и, прислонившись головой к арке, спрашивает.
— И как всё прошло? — вопрос её звучит устало и безэмоционально.
Стефания уже продолжительное время в депрессии. Некоторое время назад в Штатах её муж и годовалая дочь разбились в аварии. Её супруг был весьма состоятелен. Его семейка сразу же начала делить наследство, они словно коршуны налетели на Стефу, угрожая и терроризируя. Дойдя до точки кипения, она поняла, что либо загремит в психушку, либо уедет, отдав им всё. Ведь ей не нужны были деньги. Она потеряла дочь.
— Я видел Яру, — оповещаю сестру.
— Я этого ожидала, — хмыкает и вздыхает. — И что?
— Она моя ассистентка в академии, — объявляю, тяжело выпустив воздух.
— То есть вы вместе?
— Нет, — мотаю головой и ловлю её взгляд, чтобы убедить в своих следующих словах. Хотя сам уже начинаю в них сомневаться. — Просто две недели мы будем видеться по работе.
— А потом после работы, а затем…
— Стефа! Прекрати! — рычу, но не на неё. Скорее на себя. Потому что понимаю, что она права. Как всегда — права, и это раздражает меня не на шутку.
— Ты её любишь, Лев, — озвучивает она то, что у нас двоих в голове. — Ты не сможешь её оттолкнуть.
— Тогда же смог, — с вызовом кидаю.
— Тогда нашего папу хотели убить, — напоминает она мне. — И ты вынужден был бежать с семьёй, — бьёт по больному, но это приводит меня в порядок.
— Ага, — кидаю, глядя на себя в зеркало.
Идиот! Безнадёжный романтик! Маньяк! Трус!
— Лев, вы не можете быть вместе, — Стефа подходит ко мне и, поймав мой взгляд в зеркале, продолжает: — Если бы она хотела, то в тот день в ресторане согласилась бы уехать с тобой. Ты ей ведь даже кольцо купил. Предложение думал сделать, как только она согласится ехать, — рука сестры касается моего плеча и гладит. — Смирись. И забудь о ней.
