Итак, германские промышленники тут ни при чем. Нацисты получали от них денег меньше, чем другие политические движения. Это подтвердит авторитетный исследователь: «Финансовые отчисления промышленников были направлены преимущественно против национал-социалистов» [53].
Кто же помог НСДАП вырваться из ничтожества, стать мощной силой? Кто содержал ее в 1920 – 1930-е годы?
Ответить не так просто, ведь свои финансовые дела партия тщательно скрывала. «Документы, связанные с материальными вспомоществованиями, не хранились, а в дневнике партийной канцелярии очень редко встречаются соответствующие пометки» [54]. Но всё утаить невозможно…
Вот первый ответ: «Осенью 1923 года Гитлер съездил в Цюрих и вернулся с сундуком, набитым швейцарскими франками и долларами» [55].
Второй ответ: в 1932 году партия получила из внутригерманских источников 15 миллионов марок (из них от промышленников лишь 5), а 40–45 миллионов пришли из зарубежных источников. [56]
Ого! Три четверти финансирования Гитлер получал из-за границы!
Откуда конкретно?
Швейцария смущать нас не должна: она никогда не имела самостоятельного значения – служила лишь банковским хранилищем. Деньги фюреру передали через нее. Кто передал?
Пусть этот вопрос пока подвиснет, а я как бы перескочу на другую тему.
В «Майн кампф» Гитлер писал: «Англия представляет собою величайшую мировую державу… нам приходится искать сближения только с Англией… дела могут сложиться так, что интересы проанглийской политики совпадут с интересами прогерманской политики. На целый период времени для Германии возможны только два союзника в Европе: Англия и Италия».
Насчет Италии угадал: она стала другом рейха. Но вот «союз с Англией»… Маху дал фюрер, ошибся чудовищно!
Или… нет?
Стали ли Германия и Британия союзниками, мы еще обсудим. А пока еще кусок программной книги Гитлера: «Требование восстановления границ, которые существовали до 1914 г., является политической бессмыслицей». О чем речь? О территориях Германии, которые соседи отгрызли после Первой мировой. На их возврат Гитлер не претендует. Но о чем он пишет прямо? «Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы можем иметь в виду только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены».
И далее:
«Германия поступила бы правильно, если бы, отказавшись от бессмысленной колониальной политики, от создания военного флота и усиления своей мировой торговли, она вступила в союз с Англией против России. Я не забываю наглых угроз, которыми систематически осыпала Германию панславистская Россия. Я не забываю многократных пробных мобилизаций, к которым Россия прибегала с целью ущемления Германии. Я не могу забыть ожесточенных нападок на наш народ, которые господствовали в России.
Однако перед началом войны у нас была еще вторая дорога: опереться на Россию против Англии. Ныне положение вещей в корне изменилось. Если перед мировой войной мы могли подавить в себе чувство обиды против России и пойти с ней против Англии, то теперь об этом не может быть и речи».
Фюрер бредит.
Во-первых, к 1923 году отношение России к Германии не изменилось, так что если наш союз был возможен раньше, то ничто не мешало ему и тогда.
– Как «не изменилось»?! Мы ж с ней воевали! – вставите вы. Я отвечу:
– Было. Но бритты с немцами в Первую мировую дрались столь же яростно! Почему союзу с нами это мешает, а с ними – нет?
