― Рассказывай. Вижу, есть о чем, ― первым потребовал нетерпеливый мор Дэгри, рассветник с сильным целительским даром и мастерским владением стихией воздуха.
― Не томи! ― поддержал друга дэй Кьярвел, маг Дня, чей дар внушения немногим уступал той силе, которая досталась ему от стихии огня.
Гломин, маг Заката, как всегда ни на чем настаивать не стал, но его красноречивый взгляд говорил, что выслушать историю друга он жаждет не меньше остальных.
― Я женился. ― Не стал юлить Эйлерт.
Сказал и замолк, давая друзьям осмыслить услышанное.
― Ты ― что?
― В смысле?
― На ком?
Эйлерт привык слышать все вопросы сразу и отвечать на самые существенные.
― На женщине, ― ухмыльнулся в сторону Гломина. Тот оказался единственным, кто сумел произнести хоть что-то внятное.
― Уже хорошо, ― не менее иронично кивнул закатный. ― И кто она? Из какого Дома? И какой у нее Дар? Что-то я ни одной магички в крепости Шарсола не видел.
― Она ― не маг, ― Эйлерт напрягся, приготовился выслушивать изумленные и негодующие возгласы.
Удивительно, но друзья удержались от шума. Огляделись по сторонам, убедились, что никто из других четверок не греет уши на их разговоре.
― Внезапно, ― обозначил общее на троих мнение дэй Кьярвел. Он, похоже, успел собраться с мыслями, и теперь выглядел таким спокойным, будто вел светскую беседу о погоде. ― И как тебя угораздило?
― Это не та ли малышка, которую огрел плетью маг-майор Маладос? ― припомнил Гломин. На память закатные никогда не жаловались, и подмечать мелочи умели, как никто другой.
― Она самая. Рейва Анналейса Дагейд. Теперь уже, правда, не Дагейд, а Ренсли.
― Для мага ночи ты слишком жалостлив, Эйлерт. Дал бы девице пару серебряных монет ― хватило бы и на целителя, и на новую накидку взамен испорченной. Вести ее в Храм? По мне, это уже лишнее. ― Дэй Кьярвел похлопал хлыстом по голенищу сапога, снял с головы форменную шляпу-котелок., явно подыскивая самые тактичные выражения, чтобы донести до друга свое осуждение, но сделать это не обидно.
Рассветный и закатный одновременно кивнули, соглашаясь с мнением Кьярвела.
Эйлерт остановился сам, придержал коня, который успел немного остыть и перестал мотать головой и отфыркиваться. Сорвал пучок травы и принялся обтирать от пота конскую шкуру.
― С той бедой, с которой она шла в крепость, Лейсе ни один целитель не помог бы, ― проговорил неохотно. И, не скрываясь, рассказал друзьям историю синеглазки.
Трое друзей выслушали его, не перебивая.
― Значит, решил напоследок доброе дело сделать, ― подытожил рассказ Эйлерта мор Дэгри, рассветник. ― Понимаю. Жаль только, что, выручив девицу от одной беды, ты, сам того не зная, втравил ее в другую. И только дархам ведомо, не окажется ли вторая хуже первой…
― Ты о чем?! ― Эйлерт отбросил смятые стебли травы в сторону, осмотрелся, отыскивая пологий спуск к ручью, возле которого встал на постой их отряд, повел коня к водопою.
Товарищи двинулись следом.
― Дэгри, ты тоже кончай тут загадками говорить! О какой беде речь? ― Кьярвел блеснул в сторону Рассветника черными глазами-маслинами. ― Не вынуждай меня внушать тебе болтливость, а то потом все свои тайны выдашь, даже те, о которых сам не догадываешься!
Угроза, пусть и шутливая, все же подействовала.
― Распространяться об этом лишний раз не принято, ― заговорил мор Дэгри, ― но старые целители утверждают, что простолюдинка, входящая в род мага, получает от Столпа-покровителя Дома магические способности. Только вот принять магию и один из Даров не каждая рейва способна. Бывает, что подарок этот болезнью оборачивается. У кого ― телесной, а у кого и душевной.
