Мотоцикл исчезает. На его месте появляется телега на деревянных колесах. Дно ее выстлано соломой. Телега запряжена двумя низкорослыми пони с ошалевшими мордами; перед ними на дороге сидит, похрюкивая, вымазанный в грязи боров.
– Айда, залезай, – смеется Татьяна.
Мы едем в повозке по полю до самого шоссе, а боров, хрипя от ужаса, бежит впереди – и я чувствую себя персонажем повести Гоголя. Таня с улыбкой говорит о всякой ерунде… она и в самом деле спокойна, расслаблена. Неприятное приключение нисколько не выбило ее из колеи.
– Они так и останутся в образе ишаков и порося? – спрашиваю я.
– Это было бы слишком жестоко. К вечеру станут прежними уродами.
Улыбка сходит с лица Тани:
– Ты должен знать: применять магию к людям нужно очень осторожно. То, что я сделала сейчас, – простительно, потому что я защищалась. Но магическое вмешательство в судьбу людей под строгим запретом. Существует Великий Договор между Светлыми и Темными Иными…
Проходят дни, и Таня ведет себя как прежде. Она печально улыбается мне и поет под гитару у костра, но встреч под звездами больше нет. Через неделю мы разъезжаемся по домам. Таня снится мне каждую ночь. Я узнаю через деканат ее адрес и пишу письмо за письмом, на которые нет ответа. Начинается учебный год, мне не до лекций. Почему она не напишет мне в ответ хоть слово? В один особенно серый и слякотный день я беру билет на первую утреннюю электричку и еду к ней во Владимир. Я сажусь на лавочку во дворе ее дома и жду, жду, жду… Наконец, убедившись в моем упрямстве, она выходит и садится рядом – еще более прекрасная и волнующая, чем раньше.
– Почему? – тихо спрашиваю я.
– У меня семья, – она лукаво наклоняет голову, – муж, дочка-первоклашка.
Каждое ее слово – будто удар молотком по черепу.
– Прости, Матвей, – шепчет Таня с улыбкой и целует меня в щеку, – ты славный. Но наша с тобой история закончилась. Счастливо тебе.
Она поднимается и идет к подъезду.
– Но зачем, – говорю я ее спине, – зачем была та ночь?
Таня долго смотрит мне в глаза:
– Действительно хочешь знать правду? Что же… имеешь право.
Где-то далеко скрипят ржавые качели. Над куполами старинных владимирских храмов с криками носятся галки.
– Я сделала то, что должна. От того, в каком состоянии Иной впервые входит в Сумрак, зависит, какую сторону он выберет. Я видела твою ауру с первого дня – ты должен был стать Темным. Только Темным, и никак иначе.
Таня смеется:
– Но я сумела все изменить. Без всякого пошлого колдовства. Просто инициировала тебя в тот момент, когда ты был очень счастлив…
Я открыл глаза. В окно лился мягкий солнечный свет.
Не сразу сообразил, где нахожусь, – а когда вспомнил, резко сел на кровати… и услышал тихое пение за стеной.
Может быть, Нелли так подавала мне знак – пора просыпаться. И пусть знакомая песня в ее аранжировке звучала совсем негромко, напевно, словно лирическая баллада – под печальный и тихий перебор струн, но мой обострившийся слух ловил каждое слово:
Кусок не по зубам, не по Сеньке вина,
Не по росту потолок, не по карману цена,
Не по вкусу пряник, не по чину мундир,
Пуля виноватого найдёт, пуля виноватого найдет.
Прятались вены – искала игла,
Ликовали стрелы – порвалась тетива,
Колесом в огонь – щекой в ладонь,
Пуля виноватого найдёт, пуля виноватого найдет.
Я вышел в коридор и встал у двери в ее комнату, чувствуя, как от звука голоса начинает быстрее биться сердце.
