– Как скажешь… – Парень тяжело дышал. – Я просто хотел поцеловать твои… твое тело… Можно?
– Зачем… Зачем ты спрашиваешь?
Сдернутая футболка полетела в пожню… туда же отправился лифчик… И юноша принялся целовать голую девичью грудь – упругую, незагорелую, белую на фоне бронзово-золотистого тела, с восхитительными розовыми сосками…
– Ох, – стонала девушка. – Леша, Леша, хватит…
Леша?
– Ну, Леша! Кажется, кто-то идет!
– Идет? Где?
Парень резко обернулся, и Лешка едва успел убраться обратно в стог. И едва не вскрикнул – парень-то был – он! Лешка Смирнов, собственною персоною. Ишь, черт, какую девку себе отхватил! Ну, молодец, молодец, ничего не скажешь… Когда и успел только? Наверное, в клубе, познакомились. Ну, и черт с ними, пускай милуются, их дело, мешать не стоит, как говорится – я не я, и лошадь не моя!
Лешка дождался, когда парочка вновь приступит к поцелуям, выскользнул из стога и осторожненько зашагал к ручью. В коричневато-прозрачной воде весело отражалось…
Глава 3
Средняя полоса России. Деревня Касимовка
Сабля
…закрой глаза,
Нагни голову
И жди, пока не попадет в тебя…
Deep Purple. Child in Time.
«Deep Purple in Rock» (1970)
…желтое солнце.
С наслаждением выкупавшись в реке, Лешка, насвистывая, вышел на широкую тропку и, отряхнув прилипшую к одежке солому, направился к видневшейся невдалеке грунтовке – нужно было сходить устроиться на дальнюю пилораму. Километров восемь, а то и все десять. Впрочем, расстояние юношу не пугало, несколько смущало другое – собственный внешний вид: если в сумерках его древняя одежка особых подозрений не вызывала, то днем, увы… Посконная рубаха с вышивкой по вороту и запястьям смотрелась слишком уж вызывающе, да и жарковато в ней было, надо сказать.
Шагая, Лешка не раз уже пожалел, что сразу не прихватил в общаге паспорт и какую-нибудь одежку, кроме резиновых сапог, в которых сейчас тоже приходилось не сахар – ноги прели. Ну, не сообразил, тогда, конечно, не до того было. Сегодня у нас что? Воскресенье, значит, соседи на месте – фельдшер Рашид, Мишка… Поди, дрыхнут. Придется дождаться понедельника и проникнуть в общагу с утра…
Юноша вдруг замедлил шаг и остановился, задумчиво почесав затылок. Раз сегодня воскресенье, так начальства – хозяина, или того, кто может принимать решения, – на пилораме, скорее всего, нет. А раз нет, тогда зачем же переться в такую даль? Чтобы спросить – не требуются ли вам подрамные? Ну, скажут, требуются, приходи завтра, с хозяином переговоришь. Вот завтра и прийти, уже с паспортом… Впрочем, нет, паспорт, пожалуй, пока не нужно никому показывать – Лешка ведь и участковому заявить может, если хватится. Может, правда, и не хватиться до конца практики, но на то лучше не рассчитывать. Итак, завтра с утра – общага, паспорт и, может, какая-нибудь одежка, затем – на пилораму, поработать с месяц да свалить. В Петербург, к примеру, или в Москву… Нет, лучше туда, где лес пилят. Как раз и опыт уже будет…
Рассудив таким образом, Лешка повернул обратно, лихорадочно соображая, где бы сегодня перекусить. Спасибо рыбакам, ухи вчера наелся от пуза, но желудок, он ведь такой зверь, что старого добра не помнит. Ноги, словно сами собой, несли юношу на окраину деревни, за ручей, к дачникам. К Ирине Петровне, конечно, не стоит заходить, вчера только был, а вот у других можно и подзаработать – дровишек попилить-поколоть, натаскать водицы… Строго говоря, по поводу воды и дровишек, лучше было б идти на деревню, к одиноким старушкам. Уж им-то точно требуется и воды натаскать, и дров – только вот Лешке совестно было зарабатывать на старушках, или, там, объедать их, лучше уж – к дачникам.
